Онизм

Трудно представить себе человека без «них», без мифологического понятия Они. Они – это иные существа, страшные, темные, псиглавые, ужасные, варварские.

Легко понять, что никаких «их» вовне не существует, что все «они», как глисты, живут только внутри, что это понятие - побочный продукт неуклюжих отношений человека с самим собой, его неумения анализировать самого себя. Т.е. это – проекция: отчасти набор фобий, отчасти альтер эго, которого стыдишься, боишься и не решаешься признать. И чем более болезненны отношения человека с самим собой, тем агрессивнее его отношение к «ним».

Мышление дикаря (где бы он ни жил) связывает свой онизм с определенной группой – нацией («пиндосы», «рашковане», «хохлы», «жиды», «эмигранты»), классом («эксплуататоры», «плебеи»), партией («леваки», «крайне-правые»), тусовкой («готы» против «рокеров»), культурным пластом («хиппи» против «пиджаков»). Но это – от дикости и малоумия. Это признак интеллектуальной и психологической инфантильности.

Рост и созревание человека заключалось бы в нескольких изменениях.

1) Сместить мифологему «они» с дурацкого деления по внешнему признаку на осмысленное деление по этическому выбору. Теперь: тот, кто выбирает то-то и то-то – это для меня они.

2) Осознать то, что они – это тоже я, проекция моих темных сторон или страхов. Т.е., что это скорее моя потребность иметь «их» вокруг, чем настоящие «они». Либо чтобы оправдать себя и повысить самооценку на их фоне, либо чтобы расслабиться и позволить себе («В ожидании варваров» Кавафиса все читали, оно ровно об этом самом.)

3) Самая трудная и самая взрослая стадия – избавиться от мы-онизма и перейти на я-тызм. На принятие полной ответственности за себя (вместо перекладывания на них, этого «коллективного козла отпущения»). Этика не бывает стайной, групповой. Невозможно иметь «нас хороших» и «их плохих». Это всегда личность, это всегда межличностные отношения, это всегда принцип жэнь – отношение одного к другому (а не к «другим»!), эмпатия, взаимность. Никакие они никогда не ответственны за то, какой я.