Путь к теме

[diejacobsleiter]

Слушаю "Песнь о Земле" Малера, das Lied von der Erde. Серьезная вещь, очень непростая для понимания. И очень печальная, как прощание с миром. Он писал ее за два года до смерти, а исполнена она была уже посмертно. Написана она для двух певцов (меццо-сопрано и тенор), которые никогда не поют вместе, а только порознь; и большого оркестра. Тексты – это стихи разных китайских поэтов, включая Ли Бо и Ван Вэя; из последнего – тот самый текст "Прощания", который я недавно переводил, и который стал ключевым для всей этой "симфонии песен".

Пишут, что Малер не хотел называть ее 9-й симфонией из суеверия: дескать, 9-й номер был несчастливым для Бетховена, Шуберта и Брукнера, 10-й за ним не последовал, так что Малер дал симфонии отдельное имя. Глупости, не относитесь к таким журналистским байкам всерьез. Даже если Малер и шутил на эту тему, настоящая мотивация у него была другой: странность и необычность самого замысла. Выстроенное здание имело уникальные очертания.

Это – не симфония с пением (как 2-я или 4-я или 8-я симфонии). И не цикл песен (как "5 песен на стихи Рюккерта" или "Песни об умерших детях"). А странный "гибрид" того и другого. Очень странный "штучный" жанр, "штучная" форма.

Опус состоит из 6 частей, и вроде бы должен напоминать песенный цикл; но нет: 6-я часть, "Прощание" стоит особняком и по размеру равна пяти предыдущим. Это-то и есть самое странное. Первые 5 частей похожи на песенный цикл, а 6-я – на огромное симфоническое полотно, хотя и тоже с пением.

Т.е. тут на самом деле две части, пять песен и большой финал:

I. 1-5
II. 6

У Малера уже были такие трюки с двойной нумерацией. Например, в 5-й симфонии всего 3 части, но 1-я и 3-я сами состоит из двух частей. Т.е. частей на самом деле и пять, и три. Поэтому и нумерация такая странная:

I. 1-2
II. 3
III. 4-5

Большой финал "Песни о земле" еще напоминает 2-ю часть 8-й симфонии («симфония тысячи участников, монументальная вещь в двух больших частях); эта 2-я часть похожа на квест. Это как бы вариации с темой, но тема рождается в процессе вариаций, обретается в результате усилий и долгого пути, в самом конце; она является не началом, а конечной целью. И она написана на финальный текст Фауста, Das Ewigweibliche.

Здесь – нечто похожее. Момент, когда музыка приходит к «Прощанию» Ван Вэя, находится близко к концу, он точно так же становится «темой после вариаций», итогом развития. В отличие от красивейшей темы, к которой приходит 8-я симфония, это «Прощание» в Песне о Земле звучит очень мрачно и страшно, очень опустошенно и безнадежно. Это момент прощания с миром, ухода. После него музыка, правда, не кончается, а «поднимается в горы, к облакам» (белые облака у Ван Вэя – прекрасный финальный образ), просветляется, в ней начинает звучать примирение и покой.

Так становится понятен «литературный» план Песни о Земле: последняя часть – прощание с миром, а первые 5 песен – картины этого мира. Причем, картины двусмысленные, полные странной смеси красоты и уродства, добра и зла. (Как и полагается миру).

Слушать Малера никогда нельзя мимоходом, фоном, в машине, на диване, кусочками. Это всегда труд, большое усилие; надо отключить все отвлекающие дивайсы, закрыться, надеть наушники и погрузиться. Каждую симфонию надо проживать, как жизнь, от первой до последней ноты. Они у Малера все крайне утомительны, перегружены деталями, – как сама жизнь. Такие «жизненные пути» любил писать Бах, и в миниатюрах, и в больших полотнах вроде Мессы. Но полнее всего этот принцип «проживания жизни» в одном опусе реализован у Малера.

Песнь о Земле лучше слушать в классическом исполнении Отто Клемперера (первая часть, вторая часть). Для дирижера эта вещь – тяжелейшее испытание. Не каждый выдерживает с честью...