Пауль Целан. 5 стихотворений

[diejacobsleiter]

Собираю в один пост пять старых переводов с немецкого, из Пауля Целана.

Я не поклонник верлибра, но вот, Целан оказался удивительно притягательным. Начнешь читать – и трудно остановиться. Эмоциональный и образный ряд – простой и понятный; а словесный – очень непростой и не всегда понятный. Много неологизмов, много причудливых форм, странные сопоставления слов. И при этом – нет ощущения вычурности, нет «кривляния», речь спокойная, тон естественный. Принцип – как у хайку: дать несколько опорных образов так, чтобы воображение достраивало между ними остальную картину. 

I

КЛЕЙМО

Мы больше не спали тогда; мы лежали
                в часовом механизме тоски
И стрелки сгибали, как прутья.
И они отбегали назад
                и время хлестали до крови.
И сумрак сгущался в речи твоей;
И «ты» отвечал я двенадцатикратно
                в ночь твоих слов;
И разверзлась она и осталась открытой;
И глаз положил я на лоно ее, а другой
                вплел в твои волосы...
И шнур бикфордов меж нами змеился, открытая вена,
И юная молния к нам подплывала...

***

Это выглядит почти верлибр; но так ясно звучит амфибрахий (иногда анапест), хоть и переменной длины, что, вчитавшись, начинаешь удивляться, как это могло показаться верлибром: очень ясный, регулярный ритм.

Стихи 1949 года. Они, как легко понять, вспоминают о мрачном предчувствии 10-летней давности, 1939 года, ожидании беды и желании еще хоть немного отсрочить, но так же и ускорить неминуемое ("лучше ужасный конец, чем ужас без конца"). Это, по воспоминаниям, было очень распространенным чувством в конце 30-х.

***

BRANDMAL

Wir schliefen nicht mehr, denn wir lagen im Uhrwerk der Schwermut
und bogen die Zeiger wie Ruten,
und sie schnellten zurück und peitschten die Zeit bis aufs Blut,
und du redetest wachsenden Dämmer,
und zwölfmal sagte ich du zur Nacht deiner Worte,
und sie tat sich auf und blieb offen,
und ich legt ihr ein Aug in den Schoß und flocht dir das andre ins Haar
und schlang zwischen beide die Zündschnur, die offene Ader -
und ein junger Blitz schwamm heran.

II

Я ВСЕ ЕЩЕ ВИЖУ ТЕБЯ

Прежде чем давать весь перевод – два неологизма:

Ich kann Dich noch sehn: ein Echo,
ertastbar mit Fühl-
wörtern, am Abschieds-
grat.

Первое слово начинается как «щупальца» Fühlhörner, но на полслове сворачивает во что-то вроде «щупа-слова», «чувство-слова» Fühlwörtern. В следующей строке – то же: Abschiedsgruß «прощальный привет» превращен в Abschiedsgrat «прощальный обрыв» (край, хребет, кромка, разлом)». Можно возразить: почему неологизмы? Немецкое обыкновение по-гомеровски склеивать длинные слова из коротких позволяет сочетать что угодно с чем угодно. Но все-таки ни то, ни другое слово в таком виде не встречается, поэтому – да, неологизмы. Самое интересное – оба слова поставлены на изломе строки, с переносом. В момент поворота от знакомого звучания к незнакомому – конец строки, перенос. Это связано с тем , что стихи - о мучительном расставании, и расколотые слова – хороший иконический образ распада человеческих отношений. Попытаюсь передать этот внезапный словесный разлом по-русски. Стихи целиком:

***

Я все еще вижу тебя: как эхо,

осязаемое щупальца...-
-словами прощального разго... -
-лома.

Твое лицо слегка пугается,
когда внезапно
оно светлеет, как под лампой,
во мне, в том месте,
где говорят мучительнейше: «никогда». 

*** 

Ich kann Dich noch sehn: ein Echo,
ertastbar mit Fühl-
wörtern, am Abschieds-
grat.

Dein Gesicht scheut leise,
wenn es auf einmal
lampenhaft hell wird
in mir, an der Stelle,
wo man am schmerzlichsten Nie sagt.

III

ПСАЛМ

Никто не вылепит нас больше из земли, из глины,
Никто не скажет, что мы прах.
Никто.

Хвала тебе, Никто!
Тебе во славу мы хотим
цвести.
Тебе навстречу.

Ничем
Мы были, есть и навсегда
Останемся: цветущей
Ничтожно- и
Ничейно-розой.

И
с пестиком спасения души,
с тычинкой пустоты небесной,
с венчиком, что красен
от слов пурпурных, мы поем,
поем, поем о –
шипах...

***

PSALM

Niemand knetet uns wieder aus Erde und Lehm,
niemand bespricht unsern Staub.
Niemand.

Gelobt seist du, Niemand.
Dir zulieb wollen
wir blühn.
Dir
entgegen.

Ein Nichts
waren wir, sind wir, werden
wir bleiben, blühend:
die Nichts-, die
Niemandsrose.

Mit
dem Griffel seelenheil,
dem Staubfaden himmelswüst,
der Krone rot
vom Purpurwort, das wir 
sangen
über, o über
dem Dorn.

 

IV

СТОЯТЬ В ТЕНИ

Стоять в тени
следов от ран в воздухе. 

Для-никого-и-ничего-стоять.
Неузнанным.
Только
для тебя. 

Со всем, что в этом мире есть.
Даже без
речи.

***

Стояние в тени следов от ран - форма существования любого вменяемого человека, ощущение, знакомое всякому. Стояние отстраненное, отрешенное от мира (для-никого-и-ничего-стоять), но именно поэтому вбирающее весь мир (со всем, что в этом мире есть). И молчаливая (без речи) адресованность: только для тебя. Это цитата из стихов Штефана Георге и песни Веберна (я переводил и писал о них тут): Dies ist ein Lied für dich allein. И «странные» стихи начинают звучать очень просто и естественно. 

***

Stehen, im Schatten
des Wundenmals in der Luft.

Für-niemand-und-nichts-Stehn.
Unerkannt,
für dich
allein.

Mit allem, was darin Raum hat,
auch ohne
Sprache.

 

V

МАНДОРЛА

В миндалине – что там стоит в миндалине?
Ничто.
В миндалине стоит Ничто.
И стоит оно там, и стоит.

А в Ничто – кто там стоит? Король.
Король там стоит, король.
И стоит он там, и стоит.

                 (Еврейская прядь, ты не седеешь.)

А око твое – где же стоит твое око?
Напротив миндалины око твое стоит.
Напротив Ничто твое око стоит.
И напротив стоит Короля.
И стоит оно так, и стоит.

                 (Людская прядь, ты не седеешь.)

"Миндалина же была пустой" и королевски-синей.

***

И снова Пауль Целан, с обезБоженным (после WWII) миром. Уже был ПСАЛМ, в котором говорилось, что никто нас больше не будет создавать из глины, что эта фабрика человеколепиязакрыта:

Никто не вылепит нас больше из земли, из глины,
Никто не скажет, что мы прах.
Никто.

Теперь – более сложный образ. Мандорла (по-итальянски миндалина) – это архитектурная или живописная миндалина, миндалевидный нимб, окружающий тело Христа, Марии или какого-нибудь важного святого. Редко – короля (либо Христа в виде короля мира). Это вертикальная миндалина, которую иногда вписывают в горизонтальную:

 

Мандорла – это Божье Око, смотрящее на мир. Отсюда в стихах образ стоящего напротив него человеческого ока. Оно глядит в Мандролу, но видит там – сначала Ничто (вместо бога), а потом – Короля. Бог умер. Власть его десакрализована.

 

Теперь это пустая миндалина с королевской синевой. «Пустая» - leer. Это угрюмое, печальное библейское слово из самого начала: «Земля же была безвидна и пуста», Und die Erde war wüst und leer. Отзвуком прозвучало оно у Вагнера, мрачно и тягуче: Öd und leer das Meer. С тех пор leer вызывает именно эти ассоциации: пустота мира до творения. Бог завернулся в свой дорожный плащ и покинул мир. И земля снова кажется «безвидной и пустой», тоху-боху, wüst und leer, как до творения.

***

MANDORLA

In der Mandel - was steht in der Mandel?
Das Nichts.
Es steht das Nichts in der Mandel.
Da steht es und steht.
Im Nichts - wer steht da? Der König.
Da steht der König, der König.
Da steht er und steht.
Judenlocke, wirst nicht grau.
Und dein Aug - wohin steht dein Auge?
Dein Aug steht der Mandel entgegen.
Dein Aug, dem Nichts stehts entgegen.
Es steht zum König.
So steht es und steht.
Menschenlocke, wirst nicht grau.
Leere Mandel, königsblau.