3-16. Кожа – не главное

2-я глава закончена полностью, в 3-й осталось несколько текстов; вот я их и «подчищаю». Возможно, сделаю потом рывок, оформлю разбор 2-й и 3-й главы в виде единого текста, как было с 1-й главой. Возможно, нет. Слишком уж много времени и сил это отнимает; а надо ведь и труд трудить, и работу работать.

子曰：
射不主皮，
為力不同科，
古之道也。 

Учитель сказал:
«В стрельбе кожа – не главное;
ведь сила бывает не равной степени;
таков дао-путь древности.» 

***

Большой пост с разбором текста 3-7, в котором я подробно писал о ритуале придворной стрельбы из лука, был здесь. Сегодня – небольшой довесок к нему.

Первая фраза – цитата из «Регламента Деревенской Стрельбы», сохранившемся в тексте Йи-ли («Ритуалы и формы»). Напомню: было несколько видов соревнований в стрельбе, от Большой Стрельбы, при дворе императора, до региональных и местных стрельб. Общий для них всех принцип «кожа – не главное» значил, что важно попасть в кожаный центр мишени, а не пробить его. Кожа – это «яблочко» мишени, кожаный кружок из шкуры медведя, барса или тигра, нашитый на холщовую мишень. Для пробития требовалось больше силы; но стрельба, как подчеркивается, не была соревнованием в силе. Отсюда и правило.

Вспомним фразу Мэн-цзы: То, чем человек отличается от животного, – это самая малость. Большинство народа это различие стирает, а благородный человек сохраняет. Это и есть то главное, что интересовало Конфуция. Именно из этой «малости», отличающей человека от животного, он и выводит свою этическую философию, из нее же выводит и культурологию, отношение к обществу и государству как к знаковой системе.

И не надо считать это само собой разумеющимся: на свете полно «этик» и «культурологий», выведенных из принципов животного царства: национализм-трибализм-расизм, прагматизм, цинизм, экономизм, феминизм, «разумный эгоизм», всякое моделирование человеческой жизни в терминах «борьбы за самку», «альфа-самцов» и пр. – все это строится на принципе «мы – скоты».

Поэтому и в своих «исторических» изысканиях Конфуций ищет приметы того, что отличало бы человека от скота. Говоря о стрельбе из лука, он с радостью повторяет ее древние принципы: сила (животное начало) – не главное; главное – чувство формы, самоконтроль, красота и этичность поведения (слушать ритм музыки, не входить в спортивный раж, куртуазно вести себя с соперниками и пр.). И если на такие соревнование попадал туповатый «спортсмен», «альфа-самец» и, краснея и потея от натуги, радостно демонстрировал свою силу, ему было гарантированы насмешки и презрение: животное! дикарь! (Отсюда становится понятной и фраза 7-21: «Учитель никогда не говорил о таинственном, о силе, о беспорядках, о божественном.». 

Почему этот текст вообще появился в Лунь Юй, причем в третьей главе, посвященной в основном коррозии культуры Чжоу? Потому что, как пишут комментаторы, все эти стрельбы ко времени Конфуция вырождались в «чемпионаты по стрельбе из лука», и вместо принципов «умнее, изящнее, сдержаннее» там культивировались наше привычное олимпийское скотство: «быстрее, выше, сильнее».

3-17. Овца и обряд

子貢欲去告朔之餼羊。子曰：

賜也，爾愛其羊，我愛其禮。

Цзыгун хотел отменить жертвоприношение овцы на обряде Объявления Начала Месяца.

Учитель сказал: «Ци, тебе жаль овцу, а мне жаль обряда».

***

В конце каждого года император объявлял вассальным князьям календарь наступающего года, который был составлен заранее. Расчет лунных календарей был непростым делом; этим занимался целый департамент; последний такой календарь был опубликован в 1909 году. На его основе совершались все предписанные обряды – светские и храмовые; подобно церковному календарю, это было расписание всех важных сторон жизни на год вперед. От календаря зависели и праздники, и повседневная хозяйственная активность.

Вассальный князь, получив календарь от императора, сохранял его в своем родовом храме. В начале каждого месяца он шел туда и совершал ритуал Объявления Начала Месяца. После торжественного объявления происходило ритуальное жертвоприношение овцы. В ходе обряда князь обращался к духам своих предков с восхвалениями и молитвами и исповедовался перед ними о своих поступках, отчитывался о происшедшем за прошедший месяц.

В княжестве Лу этот обычай был в упадке; но каждый месяц ответственные за ритуал чиновники выделяли из казенного стада овцу для приношения. Цзыгун хотел отменить эту бессмысленную жертву – вероятнее всего, из жалости к животному (конфуцианцы, «мягкие люди», бывали жалостливы к животным), но может быть и из соображений экономии. Конфуций считал, что сберечь ритуал важнее, чем спасти / сэкономить овцу. По крайней мере, так оставалась внешняя форма, которую еще можно было оживить и наполнить смыслом. С отменой обряда о ней можно было бы забыть.

Интересно, что это понимание не вызывает затруднений в китайской культуре: так пишет вся комментаторская традиция, от Чжу Си до современных блогеров. Форма-ли должна продолжать существование, даже если какое-то поколение относится к ней несерьезно. Вернуть форме живое содержание легко и естественно; а возрождать древние формы на пустом месте – занятие безнадежное. Форма-ли – как пустынное растение: вроде, кажется, засохло; а прольется дождь – расцветет.