Лао Цзы и вечно-женское

[diejacobsleiter]

Ну вот, как я и подозревал, Лао Цзы начал выдавать эротическую мистику (или мистическую эротику). Когда он в первом тексте сказал, что «безымянное» – это прародитель единого мира; а «имеющее имя» – это мать множества вещей мира, я ожидал, что он эту мать потом выведет на сцену совершенно раздетой. И действительно. Не прошло и нескольких текстов, как в палате фрагменте № 6 началось. Он заговорил торжественно-сальными языческими стихами, как какой-нибудь жрец Богини плодородия. Я не удержался и перевел ямбом (несмотря на это, перевод – точный):

Долины дух не умирает;
его зовут таинственной вагиной.
Врата таинственной вагины
Зовутся корнем неба и земли:
Он вьется, вьется, жизнями ветвится,
Не тратя никаких усилий...

Долина может означать вагину, а вагина – долину, эти два иероглифа в китайском почти синонимы. При этом «дух долины» (позже он стал устойчивым даосским выражением) – это, возможно, бог(иня) урожая, плодородия. Долина была основным сельскохозяйственным угодьем, поэтому не только зрительно, но в гораздо большей степени – своей производительной силой она напоминала женское лоно. Именно в этом смысл метафоры Лао Цзы. «Не тратя усилий» – это уже детализация образа вагины-долины: подчеркивание того, что ее роль в рождении – пассивная, она – «воспреемница». Возможно, чуть более точный перевод был бы «не проявляя инициативы».

При этом, долина родит урожай, т.е. растения. Поэтому Лао Цзы смешивает женскую метафорику с растительной. Сорвав с «матери вещей» все одежды и бесстыже указывая пальцем на врата таинственной вагины, он тут же перескакивает на растительный код: это – корень, из которого родится и ветвится мир множественных сущностей.

Многосмысленное слово «ветвится» опять возвращает текст в «женский» код: иероглиф среди прочего значит значит жить, существовать, а в древности очень смешно изображал причесывающуюся женщину. (Кажется, что она не причесывается, а взлохмачивает себе волосы.) Но также очень похож и на ветвящееся растение.

Чисто поэтически это смешение растительной и генитальной метафорики – очень красивое. И, кстати, популярное во многих мифологиях. Даже сегодня, на волне нео-языческой моды, можно увидеть «мистическую» игру со смешанными образами женщины и корней растения – например, в шведском сериале Jordskott. Так что и старинных, и современных образов женщины-корня – хоть отбавляй.

(source)

Парный иероглиф 綿綿, который я перевел «вьется, вьется», изображает шелковые нити (еще один сельскохозяйственный образ!) и означает продолжаться, извиваться. Т.е. уходящий вглубь корень символизирует бесконечно продолжающийся процесс порождения мира; и он тянется и «извивается», как шелковая нить. Такое причудливое смешение образов корня, шелка и непрерывного продолжения.

О том, что вещи сами, без усилий, выходят из лона Единого, «выдуваются», как из кузнечных мехов, он говорил в предыдущем, 5-м фрагменте (я разбирал его подробно в трех постах: тут-1, тут-2, тут-3). Т.е. этот текст – его продолжение. Вообще, сначала книга мне казалась просто набором афоризмов, сейчас я начинаю видеть в ней последовательность; ее надо читать и обдумывать подряд, а не так хаотично, как я.

«Таинственная вагина» сразу вызывает в памяти Мистический хор в финале «Фауста», где звучат знаменитые стихи о Вечноженственном. И еще, для более искушенных знатоков мифологической кухни, гностический «роман души», описанный и объясненный в «Иосифе и его братьях» Манна, но гораздо более интересно использованный Достоевском в «Идиоте». Мировая душа, она же София, Премудрость Божия, она же – «падшая женщина», ну и дальше раздолье для любителей «ученой эротики». Площадка вдоль и поперек истоптанная дешевыми пошляками, но от этого не менее интересная...