2-17. Одна взбучка на двоих

[diejacobsleiter]

Когда я читал этот текст в самом начале своей «конфуцианы», я перебрал несколько вариантов понимания и закончил словом standby: отложил до лучших времен. И вот, лучшие времена настали!

Теперь я лучше понимаю одну вещь. Конфуций не всегда высказывает свое учение в «универсальной» форме. В соответствии с идеей взаимности существования, с понятием жэнь как эмпатии, у него даже и выражение мыслей принимает форму личного общения. И тут особенно важно понимать, с кем разговаривает Конфуций. Ключ – в личности собеседника.

И вот, новая встреча с Цзы Лу, храбрым и верным рыцарем, но человеком грубым и мало способным к учению. Он был одним из самых любимых учеников Конфуция и одним из самых непопулярных среди соучеников. Он был по-кавказски горд, заносчив, хвастлив; в том числе любил хвастаться знаниями, которых у него не было. И ни с кем из других учеников Конфуций не позволяет себе такого обидного сарказма, таких жестких и унизительных методов педагогики.

Для понимания 2-17 критически важно, что собеседник в нем (впрочем, молчащий) – Цзы Лу. Конфуций обращается к нему по-семейному: «Ю». Вот перевод Алексеева: он хорошо уловил раздражение и сарказм в словах Конфуция. Это – именно очередная «взбучка»: за дурацкое хвастовство своим полузнанием, недознанием или липовым знанием.

Он сказал: «Слушай, Ю, — научить тебя, что ли, как надо знать?
Знаешь — так считай, что знаешь; не знаешь — считай, что не знаешь.
Это вот и есть знание!» 

Надо отдать должное Цзы Лу: с ним разговоривали как с идиотом, но его преданность оставалась непоколебимой. Сильный характер, стальные нервы, безупречная порядочность. Что Конфуций и признавал: это единственный человек, в верности и надежности которого у него не было даже тени сомнения.

Но, несмотря на «взбучку», фраза имеет и некоторую долю универсального смысла. И в его понимании переводчики не сходятся:

The Master said, Yu, shall I tell you what it is to know? To say you know when you know, and to say you do not when you do not, that is knowledge. (Lau)

The Master said, Yu, shall I teach thee what is wisdom? To know what we know, and to know what we do not know, is wisdom. (Lyall)

Речь идет либо о том, чтобы не блефовать, а честно признавать перед собой и перед другими свое знание и свое незнание; либо о том, чтобы знать «карту знания»: что в ней уже освоено, а что еще предстоит освоить. Разница кажется несущественной, но она есть.

И еще. Выше я сказал, что важно помнить, с кем разговаривает Конфуций. И вот, может оказаться, что Цзы Лу – не единственный собеседник, а есть еще один, заочный: Лао-цзы.

В Дао дэ цзин много текстов о знании и незнании. Слово 知 жи, знание, знать там встречается 60 раз! Это одно из самых повторяемых в книге понятий (дао встречается чуть больше – 76 раз, а дэ – меньше, 44). Мудрость и знание – излюбленнейшая тема Лао-цзы (что несколько непоследовательно для человека, призывавшего уничтожить мудрость и знание). Вот начало 71-го текста: 知 – 4 раза на 8 иероглифов.

知不知上  不知知病

Буквально: Знать не знать высшее; не знать знать больной/ошибка.

С возможной конъектурой:

[Тот, кто] знает и [думает, что он] не знает, – наивысший.
[Тот, кто] не знает и  [думает, что он] знает, – ошибается (больной). 

Другой вариант:

Знать незнание – это наивысшее;
Не знать знание – это болезнь/ошибка. 

Полемика Конфуция и Лао-цзы – это улица с двусторонним движением. Оба философа явно знают об учениях друг друга, в обеих книгах сохранились выпады по адресу оппонента. В этом случае трудно решить, кто отвечает кому – Лао-цзы Конфуцию или наоборот.

Я бы предположил, что Конфуций отвечает Лао-цзы; устраивает взбучку скорее ему, чем своему ученику. Бьет одним выстрелом в две мишени. Но уверенности у меня нет.

В Лунь Юй есть и другие тексты, где Конфуций берет какой-нибудь вычурный парадокс Лао-цзы и успокаивает его простым здравым смыслом: «Как это – “отвечать на зло добром“?! На добро надо отвечать добром, а на зло – по справедливости.»

Примерно как в «Ромео и Джульетте» Ромео останавливает своего экзальтированного друга, чей монолог о королеве Маб зашел далеко за границы здравого смысла и начал принимать нездоровые формы: «Peace, peace, Mercucio...».

Так и Конфуций успокаивает мечущегося в диалектическом бреду Лао Цзы: Peace, peace, Lao, take it easy. Не надо все переворачивать с головы на ноги. Знание – это знание; незнание – это незнание. Надо называть вещи своими именами. Иначе – совсем беда. Иначе – самоубийство цивилизации.