Смелое дело, осторожное слово

[diejacobsleiter]

子曰：

邦有道，危言危行；

邦無道，危行言孫。

 

Учитель сказал: 

страна имеет дао-путь –     
смелое слово и смелое дело.
страна лишилась дао-пути –   
смелое дело, а слово осторожное. 

Это интересный и непростой текст, с длинным шлейфом мыслей, открывающихся при обдумывании. Но – все по порядку: сначала словесный разбор, потом толкование.

Перевод я сделал буквальным, с тем же количеством слов и в том же порядке, сохраняя и авторский, и вообще китайский стиль речи, обобщенный и аграмматичный, похожий на стихи или поговорки.

бан ю дао –    вэй янь вэй син
бан у дао –     вэй син янь сунь 

Выбор слов в этом тексте – иногда предсказуемый, иногда неожиданный. Слово и дело (речи и поступки) янь-синь 言行 – устойчивая пара терминов. Дао-путь 道– тоже употреблен привычно. «Иметь путь» и «не иметь пути» (有道, 無道, ю дао, у дао) – тоже никаких сюрпризов. Но другие три слова – страна, смелое, осторожное – выбраны очень прихотливо.

1. Страна, бан 邦 использована там, где ожидаешь привычное государство, го или гуо 國.Оно чаще встречается в сочетании с дао-путем. Например, во фразе из текста 1-5: «путь государства [размером] в 1000 колесниц» 道千乘之國. Правда, «государство» Конфуций чаще упоминает в разговорах об управлении. Еще одно слово этого смыслового ряда, народ, минь民 – это просто люди, население. А страна, бан 邦? Думаю, это нечто вроде их суммы: и государство с управлением, и народ, все вместе. Страна как культурно-политическое единство.

Иероглиф бан 邦 составлен из знаков множества, изобилия (слева) и города, поселка (справа). Его значение страна – результат синтеза массового населения и развитой городской цивилизации. Т.е. бан 邦 – это страна как целое, население и государство, культура и ментальность. Говоря о «пути государства», Конфуций обсуждает законы, политику, управление, т.е. то, что имеет отношение к государственной машине. Говоря о «пути страны», он имеет в виду нечто большее: этический уклад страны в целом, от народных нравов до политических доктрин.

2. Иероглиф вэй 危 значит опасный, неустойчиво-ненадежный; ставить в опасное положение, а также высокий, большой, крыша. Один из его элементов значит смотреть вверх. В сочетании со словом и делом (или: говорить и действовать) он означает и гордое достоинство (высоко держать голову), и резкость, рискованность, дерзость; но также и опасность. Т.е., 危言危行 значит: говорить и действовать резко, прямо, гордо, смело, решительно и, возможно, ставя себя этим в опасное положение. Эти 4 иероглифа потом превратились в чэнъюй, китайскую поговорку, призывающую (вопреки лубочному образу сервильного китайца) говорить и действовать с достоинством и прямотой.

Чтобы перевести это все одним словом, я выбрал «смелое»: смелое слово, смелое дело. Но, строго говоря, это не совсем  точно: тут нужна более сильная смесь дерзости, риска, храбрости, опасности, высоты.

3. Иероглиф сунь 孫 означает потомков вообще и внуков в частности. Он составлен из ребенка и шелковой нити и этим изображает связь поколений и линию преемственности от старших к младшим. В этом тексте он звучит очень странно; но тут либо привычная для той эпохи метафора, либо игра слов самого Конфуция.

Сунь 孫 в контексте этой фразы означает кротость, послушание и смирение, как у ребенка – перед старейшиной рода («дедушкой»). «Внучатое смирение», если угодно. Я перевел эту игру как слово осторожное. Это правильно, но слишком сглаженно. Вообще-то фраза звучит примерно так: «говорить по-внучьему», т.е. послушно и кротко. Но я не знаю, насколько устойчиво или экстравагантно это выражение, поэтому перевел только смысл.

страна имеет дао-путь –        смелое слово, смелое дело
страна лишилась дао-пути –       смелое дело, слово осторожное 

Трудно решить: это описание или поучение. Почти все переводят как поучение, но я не уверен, что непременно должно быть так. Вот – интересный перевод Семененко. В отличие от всех своих коллег, он сделал тут стихи (и это правильно; неправильно – что ямбом):

Учитель говорил:
– Когда в стране есть путь,
Будь прям в поступках и речах;
Когда в ней нет пути,
Будь прям в поступках, в речи осторожен. 

Императив – не ошибка; но, может быть, текст не только поучает? Может быть, он просто показывает связь между здоровьем страны (моральным, политическим) и тем, как ведут себя люди? Императив сужает понимание текста, исключая из него описательность.  Поэтому безглагольный перевод мне тут кажется уместнее; он потенциально включает в себя и описание, и назидание:

страна имеет дао-путь –        смелое слово, смелое дело
страна лишилась дао-пути –       смелое дело, слово осторожное 

Назидание тут получается ненавязчивым; хочешь – следуй, не хочешь – не следуй. Афоризм как бы лежит на столе: если надо – бери. Такая свобода выбора – вполне в духе Конфуция.

***

О чем говорит этот текст?

Ответить не так просто. И тут может помочь перевод-комментарий иезуитов, очень неожиданный:

Если в стране царит закон и авторитет хорошего правителя, то там тебе следует говорить и действовать уверенно и решительно (fidenter fortiterque). Если же законы и авторитет хорошего правителя находятся в упадке, тебе следует действовать столь же уверенно и решительно, но твои речи должны быть более мягкими и уступчивыми (facilitatis ac sumissionis), иначе ты вызовешь больше болезней в больном теле, чем излечишь его.

Некоторые комментаторы считают, что Конфуций тут призывает к благоразумию: дескать, надо вести себя тихо, чтобы не навлечь бед на себя и своих близких. Но это бессмыслица! Если бы идея была бы такова, то и действовать тоже предлагалось бы с осторожностью.

Иезуиты, опираясь на свои конфуцианские источники, говорят о другом: в больном, сошедшем с рельсов государстве радикальные речи чиновника-политика (а поучение, если считать текст поучительным, дается чиновнику либо правителю) могут только усугубить положение. Разрушительный эффект неосторожного слова резко возрастает, поэтому надо вести себя ответственно, обдумывать слова с особой тщательностью и не тушить пожар керосином.

Тут надо помнить вот что. Страна для Конфуция – знаковая система, вроде языка с иероглификой. Отсюда его ревностное отношение к системе ритуалов, к социальной форме. Это – как «оперативная система» страны, на основе которой функционируют все прочие «программы».

Страна имеет дао-путь – это значит не только то, что народный этос-дэ здоров, и управление – этично: это лишь внешние симптомы здоровья. Более фундаментальная причина в том, что страна «семиотически здорова»: имена и их денотаты находятся в правильном соответствии: отец – это отец; сын – это сын; правитель – это правитель, министр – это министр. Знаковая система работает исправно, и каждый предмет знает свое место: например, политика не вмешивается в экономику, личные пристрастия не влияют на решения суда и т.п.

Страна утратившая путь – это страна «семиотически больная»! В ней связи между именами и денотатами нарушены и перепутаны. В ней царит семантический хаос, знаковая система расстроена, слова значат что угодно и используются для манипуляции, а не для диалога и понимания. Поэтому единственным способом оздоровления страны, по Конфуцию, является ремонт знаковой системы: «исправление имен».

В самом деле, как вернуть страну на путь? (Конфуций, напомню, говорит о стране, а не о «правящем режиме»; его тема – когда вся страна сбилась с пути.) Силой – невозможно, это гражданская война и обрушение государства. Радоваться этому могут только полные идиоты или подлецы, надеющиеся урвать кусок при «большом переделе». Диалогами тут еще меньше можно помочь; а распаленными дискуссиями – только навредить.

Остается ненасильственная смена власти, с перетряской правящего класса, но без встряски для всей страны; это единственное рабочее решение. При династической смене правителя, при перевыборах или со смертью диктатора. Возможно, даже с небольшим «потрясением», но не «до основанья», не до гражданской войны и коллапса государства, а легким пинком, для запуска процесса. Вот и весь горизонт решений. Революция в этот список не входит, потому что она – не лекарство, а симптом болезни в ее терминальной стадии.

Особую роль, что в монархии, что в республике, будет иметь личность нового правителя. И вот, ответственный чиновник, по мысли Конфуция, должен терпеливо работать на это. Не давать волю эмоциям, прикусить язык и терпеливо готовить приход нового правителя, удерживая здание страны и государства от опрокидывания (чтобы новому было чем и где править).

Призыв говорить осторожно – это не призыв праздновать труса. На действия, т.е. на личное поведение Конфуций никаких ограничений не накладывает. Правила поведения человека не должны меняться никогда, что бы ни происходило вокруг, как бы окружающие ни сходили с ума. Конфуций и сам не раз побывал в такой ситуации – смертельная опасность, умирание от голода, травля, преследование. И когда его спутники начинали ломаться и роптать, он оставался почти единственным, кто сохранял присутствие духа (еще только Янь Хуэй оказался равен ему выдержкой). Об этом много интересного в биографии Конфуция у Сымы Цяня.

Если бы речь шла о трусости-осторожности (дескать, коли в стране «такое», сиди тихо и не высовывайся), текст звучал бы так: «говори и действуй осторожно». Но то, что Конфуций предлагает различный путь для слов и поступков, означает лишь осознание того, насколько они по природе разные. Поступок принадлежит только самому человеку, он за него и отвечает. Слова включены в общую семантическую систему; и когда она поломана, то попытки воздействовать на нее «смелыми», радикальными речами могут иметь разрушительный эффект. Как совать железяку в провода с высоким напряжением. Как тушить пожар керосином.

Диалог возможен там, где сохраняются правила диалога: опора на логику, общий понятийный словарь и общие этические ценности. Где этого нет – диалог вреден и опасен. Там лучше держаться вежливого тона и уклоняться от дискуссий. В политических дискуссиях с теми, кто придает словам любой произвольный смысл, проку не бывает. Это не дискуссия, а танец на пороховой бочке.

И еще. Понятийный код можно сломать и изменить; но код поступков обычно не меняется: смелость и трусость, жестокость и сочувствие прочитываются одинаково во все времена, независимо от убеждений. Поэтому менять свои поведенческие правила, оправдывая это «текущим моментом» – это повадка низкого человека; цзюнь цзы такого не сделает.

И напомню: молчать Конфуций не предлагает, а только говорить с удвоенной осторожностью. Чтобы не навредить. (Напомню, слово, которое я перевел «смело», значит еще и «опасно». «Говорить и действовать опасно».) В сломанной системе знаков и смыслов эта опасность превышает допустимые пределы. Поэтому, не изменяя своего поведения («смелое дело»), Конфуций предлагает изменить свои речи в сторону мягкой бережности и уступчивости («слово осторожное»).