"В аду темно..."

[diejacobsleiter]

Доктор и Фрейлина подкарауливают, а потом наблюдают за Леди Макбет во время ее сомнамбулического выхода и безумных речей. Для Шекспира, опытного психоаналитика, безумные речи никогда не безумны. Как он сам намекает в «Гамлете», в них всегда есть «метод» (“Though this be madness, yet there’s method in’t”). Они не рациональны, но насыщены всеми основными мотивами. (Кстати, о «Гамлете». Интересно было бы сравнить безумие Офелии с безумием леди Макбет: как в каждом из двух случаев отражаются лейтмотивы пьесы; и что общего.)

Я писал о "Макбете" как о Поэме Времени (не, прости-господи, "документе эпохи", а Времени как такового, Time). Наряду с этим главным лейтмотивом, есть и еще один, играющий не меньшую роль – Cвет. Т.е., по большей части, его отсутствие – Тьма. Это еще и Поэма Тьмы. Текст пьесы густо прошит метафорическими и прямыми упоминаниями света и тьмы. Тьма – это фон, спутник и символ злодейства. Поэтому, когда сначала Макбет, а потом его жена замышляют убийство, их первая мысль – о темноте, в которой должны скрыться их замыслы и поступки (М.: «...Затмитесь, звезды! И пусть не видит свет (light) желаний черных...» Л.М.: «...О ночь густая, Заволокись же бурым дымом ада! Пусть острый нож не видит ран, и небо Пусть не проглянет сквозь завесу мрака,Чтоб крикнуть: «Стой!»...)

В конце раскаяние все-таки поразило леди Макбет. Когда-то, в ночь убийства она выглядела крепче своего мужа, да еще и презрительно язвила его за малодушие; но сейчас она сломалась первой – то ли потому что была слабее, то ли потому что противовес добра в ней сохранился лучше. Раскаяние пришло в такой форме, в какой ее разум уже не мог с ним справиться: как безумие.

Ее навязчивой идеей стал свет: она ходит со свечой (сомнамбуле не нужна свеча) и требует от прислуги, чтобы при ней постоянно горел светильник. И сам сомнамбулизм ее – это травма, связанная со светом и зрением. («Смотрите, у нее глаза открыты. – Да, но при этом чувства их закрыты.») Мрак, который она когда-то призывала своими заклинаниями, приходит к ней теперь в виде мрака внутреннего: безумия и сомнамбулической слепоты.

Еще одна травма, связанная со зрением, – галлюцинации. Леди Макбет видит кровь на руках и пытается ее смыть. (Тут можно вспомнить, что безумие Макбета, которое накатывало на него короткими приступами, тоже было связано с галлюцинациями. В ночь убийства он видел призрак кинжала, а позднее – призрак убитого друга Банко.)  

В безумном бреде леди Макбет упомянуты все три убийства: Дункана, Банко и леди Макдуф. В нем, возможно, звучит мотив ее будущего самоубийства: «Пришло время сделать это... А в аду – темно.» И мотив адских ворот, в которые стучали в ночь убийства, и которые скоро перед нею раскроются: «там у ворот стучат!». Т.е., все важные мотивы прозвучали, хотя и в "бессмысленной" речи. А кончается она ведьмовскими повторами: «спать, спать, спать... сюда, сюда, сюда...».

Итак, вот вам вся 1-я сцена 5-го акта. Она написана прозой, кроме самого последнего монолога. Разговаривают Доктор и Фрейлина (полуфрейлина-полуслужанка, Waiting-Gentlewoman), потом приходит леди Макбет: ее речь выделена курсивом. Я убрал назойливое напоминание персонажей, но следить вам будет нетрудно; первым говорит Доктор; он же всегда первым реагирует на речи леди Макбет. 

-       Я уже две ночи дежурю с вами, но никак не могу убедиться в правдивости вашего рассказа. Когда в последний раз она бродила?

-       С тех пор как его величество отправился воевать, мне приходилось видеть, как она поднималась с постели, накидывала ночную рубашку, отпирала шкаф, вынимала бумагу, складывала ее, писала на ней, читала написанное, потом запечатывала, и опять возвращалась в постель, и все это – в глубоком сне.

-    [Доктор слегка распускает перья своей учености:] Это очень серьезное расстройство натуры: сочетать пользу сна с вредом бодрствования... И в этой сонной ажитации, помимо хождения во сне и прочих действий, слышали ли Вы, чтобы она когда-нибудь что-нибудь говорила?

-     Этого, сударь, я Вам рассказывать не буду.

-     Мне – можно! Поверьте, лучше бы вам рассказать.

-     Ни вам, ни кому-либо другому, потому что нет свидетелей, которые подтвердили бы мои слова...

Входит Леди Макбет со светильником.

Вот вам, пожалуйста: идет! Именно так она обычно и выглядит; и клянусь жизнью, крепко спит. Понаблюдайте за ней, встаньте поближе.

-     Как она раздобыла этот свет?

-     А он стоял около нее. Она всегда держит при себе свет; таково ее распоряжение.

-     Смотрите, у нее глаза открыты.

-     Да, но при этом чувства их закрыты.

-     Что это она делает? Смотрите, она трет свои руки!

-     Это ее постоянное поведение: кажется, будто она моет руки. Однажды я видела, как она делала это в течение четверти часа.

-     Это пятно никак не сходит.

-     Слушайте! Она разговаривает! Я запишу все, что она произносит, чтобы потом было чем подкрепить мою память.

-      Прочь, чертово пятно! Прочь, говорю! Раз-два, ну же!.. Пришло время сделать это... А в аду – темно... Фу, господин мой, фу какой позор! Солдат – и так боится?.. Да и как знать, чего бояться нам, если никто не может призвать нашу власть к ответу?.. [Про убийство короля Дункана:] Ну кто бы мог подумать, что у старика столько крови внутри...

-      [Доктор - фрейлине:] Вы заметили это?

-      [про убийство семьи Макдуфа:] У тана Файфского была жена – где она сейчас?.. Ну что, эти руки когда-нибудь очистятся?!.. Довольно, господин мой, довольно, больше этого не нужно: таким началом вы все испортите...

-      Уходите, уходите: вы узнали то, чего не должны были.

-      Это она сказала то, чего не должна была, я уверена; лишь небесам известно все, что известно ей.

-     А тут – все еще пахнет кровью. И никакие духи Аравии не вернут благоухания этой маленькой руке. Ох... Ох... Ох...

-     Какие вздохи... Сердце переполнено тяжестью.

-     Я бы не хотела иметь такое сердце в груди, - даже в обмен на высокий сан.

-      Хорошо, хорошо, хорошо...

-      Дай Бог, чтоб все было хорошо.

-      Эта болезнь выходит за пределы моей практики. Но мне приходилось видеть тех, кто так же бродит во сне, а потом безмятежно умирает в своей постели.

-   [про убийство Банко, друга Макбета; обращается, видимо, к Макбету:] Мой руки, надевай сорочку! И не нужно так бледнеть. В который раз твержу тебе: Банко зарыт, он не может выйти из могилы.

-   Даже так?!

-    Спать! спать! Там у ворот стучат: сюда! сюда! сюда! сюда! Дайте  мне руку... Что сделано – нельзя вернуть назад... Спать! спать! спать!

-    И теперь она пойдет спать?

-    Прямиком. 

-    ...Зловещий слух ползет: из дел ужасных
Ужасные родятся беды. Ум больной
Секретом делится с глухой подушкой...
Ей больше нужен духовник, чем врач.
О Боже, Боже, смилуйся над нами!..

(Фрейлине)

За ней смотрите! Все, что раздражает,
С глаз убирайте... Ну, спокойной ночи...
Взгляд поражен. Уму поставлен мат.    
Я думаю... но высказать не смею.

-    Спокойной ночи, добрый доктор.

original text 
Спектакль RSC-1978 - c 2:00:30