diejacobsleiter | Mar. 4th, 2021

李白：烏夜啼

黃雲城邊烏欲棲，
歸飛啞啞枝上啼。
機中織錦秦川女，
碧紗如煙隔窗語。
停梭悵然憶遠人，
獨宿孤房淚如雨。

Ли Бай. Ночной крик ворона

Вóроны тянутся к месту ночлега
в пригородах Хуан-юня:

Прилетают обратно: йа! йа! –
садятся на ветку, плачут...

Женщина родом из Цинь-чуани
ткет на станке парчу;

Откинув занавес, синий, как дым,
что-то в окно говорит...

Замер челнок... такая тоска...
вспомнила о ком-то далеком...

Одинокая ночь в доме пустом...
капли слез – дождем...

Одно из многих стихотворений, которые Ли Бай написал в псевдофольклорном стиле юэфу. И в народных песнях, и в юэфу, прежде чем перейти к человеческим делам, все начинается с символических образов природы: трав, деревьев, птиц, животных, светил. Здесь это ворон, возвращающийся вечером к обычному месту ночлега.

Ворон – важная птица; и в китайской поэзии не менее, чем в европейской. В «Полном собрании Танских стихов» (1705) название «Ночной крик ворона» встречается больше десятка раз, а само слово «ворон» – около тысячи раз, плюс несколько сотен раз – его синонимы. Ворон связан с разными образами и настроениями. Иногда – разлуки, одиночества, тоски, безысходности. Иногда – это предвестие возвращения близкого человека. Иногда просто поверие, что крик ворона сулит удачу.

Образцом для стихов Ли Бая можно считать «Ночной крик ворона» Юй Синя (513-581), поэта, который жил за 200 лет до Танской классики, но считается одним из ее вдохновителей. Есть и другой источник: Ли Бай цитирует древнюю балладу из «Книги Песен». Китайские поэты любят переклички с традицией; а в жанре юэфу это особенно уместно. И тут первый классический сборник стихов, полуфольклорная «Книга песен», изданная Конфуцием, – лучший фонд цитат.

В этой балладе речь идет либо о галках, либо тоже о воронах: буквально сказано «обратно летят ти-ти» 歸飛提提. Последняя пара одинаковых иероглифов «ти-ти» – и звукоподражание, и значимое выражение «тихо-тихо». Ли Бай заменил его карканьем: 歸飛啞啞 «обратно летят йа-йа». (То, что по-русски «кар-кар», то по-китайски «йа-йа»; и я предпочел оставить это без перевода.) При этом, слово «йа» тоже значимое: «немой, невнятный». И эту красивую двусмысленность китайские комментаторы всегда включают в свои объяснения: ворон каркает, но одновременно он нем, беззвучен. Крик и плач пополам с немотой, невысказанностью.

Вообще, эта древняя баллада – одна из самых печальных и эмоциональных в «Книге песен»: речь идет о несправедливо обвиненном человеке, который в следующих строках яростно выкрикивает: «В чем мой проступок перед Небом и Землей?! Что за преступление я совершил?!»

Комментаторы гадают, о чем стихи Ли Бая: скучает ли женщина по мужу, который уехал по делам службы, или по родне, которая осталась на далекой родине. В стихах уклончиво сказано 遠人 «далеко/далекий + люди/человек», что может значить и то, и другое. И лучше это оставить так, в «дымке» неопределенности.

«Дымка» (или «дым») в стихах названа прямо: «синеватая ткань / занавеска, как дым(ка)». Она затуманивает всю картину: тут весь образ как бы размыт слезами. Например, по тексту кажется, будто женщина говорит с кем-то за окном; но там никого нет; говорит она только сама с собой. А может быть, с вороном...

Ли Бай избегает прямой речи и прямых эмоций; в стихах слышна большая сила сдерживания. Стихи написаны рваным ритмом коротких фраз...

Как почти у всех танских стихов, у этих – лично-житейско-политический подтекст. Ли Бай, видимо, жалуется на свою невостребованность на придворной службе... Но, как во всякой хорошей символической поэзии, символические образы тут интересны не только для толкования. В хороших стихах символ розы сладко пахнет, больно колется шипами и серебристо блестит росой на лепестках...