1-7. Он научился

[diejacobsleiter]

Цзы Ся сказал:
«Достоить» достойное вместо вожделенного,
в служении родителям быть готовым исчерпать свои силы,
в служении государю быть готовым отдать свою жизнь;
в общении с друзьями давать слово и уметь сдержать его;
хоть и говорят «он неуч»,
я с уверенностью скажу про такого: «он учен». 

Здесь самые трудные для перевода первые 4 иероглифа: достоить достойное вместо вожделенного; дальше будет проще.

1-2) Я использовал неуклюжий каламбур достоить достойное там, где Цзы Ся каламбурит парой иероглифов сянь-сянь 賢賢. Это что-то вроде нашей figura etimologica, вроде «пир пировать» или «зиму зимовать». Я пробовал «ценить ценное» и «уважать уважаемое», но они уводили смысл фразы далеко в сторону. Пусть будет «достоить достойное»; грамматически это правильно: говорим же мы «удостоить», значит есть и «достоить», просто язык забыл о нем.

3) Иероглиф 易 был труден для понимания в контексте, хотя он и значит легкий, нетрудный (рисунок ящерицы, греющейся на солнце). Но он также значит «перемены»; и название «Книги перемен», И-цзин, включает его: 易經. Соответственно, это не только «перемены», но и все примыкающие значения. Мне помогла поговорка: 以暴易暴 «одну тиранию сменить на другую», «одно зло сменить на другое». Т.е., замена. Поэтому я использовал в переводе слово вместо.

4) Четвертый иероглиф 色 вызывает разногласия. Он переводится как внешность, красота, цвет лица, привлекательность, а дальше значения все более эротизируются: желанность, вожделение, сексуальная привлекательность, секс. Есть традиция переводов более нейтральных: «красивое», есть переводчики, подчеркивающие эротическую сторону: «вожделенное, похоть». Я думаю, что важно охватить оба смысла, всякую привлекательность, от просто красоты до сексуальности. Поэтому перевел как вожделенное.

Разделение тут – между влечениями телесными (от эстетики до эротики) и чисто этическими: уважение достойного (и чего, и кого). Иезуиты, хоть и не буквально переводят, но хорошо формулируют: «юноша должен вожделеть добродетели и мудрости с тем же жаром и силой, как он вожделеет чувственной любви». Т.е. это, по Фрейду, сублимация, перенаправление либидо с чувственного на этическое.

Поэтому вся фраза сложилась как «достоить» достойное вместо вожделенного. Мне не нравится звучание, но это пока самое точное, что я мог придумать, и самое похожее на чэнъюй (4-значную поговорку), в которую давно преватилась эта фраза.

Алексеев переводит так: «Если кто-нибудь, достойно относясь к достойному, презирает любострастие...» Он и каламбур сохраняет, и эротику; это прекрасно. Но это многословная проза; а в оригинале эта фраза вдвое короче и звучит чеканной поговоркой (хоть и с дурным каламбуром): 賢賢易色. Перевод не должен быть «объяснением». Он должен быть похожим на оригинал, насколько возможно; а потом в примечаниях можно объяснять, сколько душе угодно.

Дальше идут понятные вещи: сыновнее (служба родителям и государю) и братское (верность слову в общении с друзьями). А дальше – финальная фраза, с сильным полемическим перехлестом: «хоть и говорят «он неуч», я с уверенностью скажу: «он учен».

Этот полемический перехлест не преминули заметить комментаторы. Они хвалят Цзы Ся за глубину понимания, но журят за неправильную расстановку акцентов. Если повернуть мысль так, как это делает Цзы Ся, вся ценность образования и знаний ставится под вопрос. Открывается лазейка для демагогии, оправдания невежества, для манипуляции людьми (где культ невежества, как у даосов, там всегда будет манипуляция и демагогия, всегда будут «ловцы душ», «просветленные гуру»).

Фраза Цзы Ся явно полемизирует с предыдущим текстом, который говорит, что этические качества должны быть преподаваемы раньше, чем «науки и искусства». Но не вместо. А Цзы Ся запальчиво говорит: подумаешь! не беда, если и «вместо»! Комментаторы (спустя 1800 лет) советуют ему не горячиться, а перечитать предыдущий текст Конфуция и поучиться у мастера спокойной продуманности и мягкой сбалансированности суждения.

***

Китайская мысль нумерологична: она выстраивает свои понятия и мысли не списком, а структурой, «созвездием», «кристаллом». Комментаторы воспринимают текст Цзы Ся как «четыре основания этики». Это совсем не конфуцианский кодекс. Тут нет ни эмпатии, ни формы-ли, ни принципа уважения, ни смягчающей «толерантности»-снисходительности, которые так важны для Конфуция.

Но тут есть мысль, есть продуманность и структурная законченность, а это ценят люди мысли. И это редкость, новинка для Осевой эпохи, об этом надо всегда помнить. Продуманная этика формировалась как замена традиционной, бездумной. Люди двигались с трудом, шаг за шагом, вырубая себе путь в густых зарослях. Поэтому не нужно судить их «с высоты современности», т.е. на самом деле с дикарским высокомерием. Надо уважать настоящее усилие мысли.

Итак, кодекс Цзы Ся: 1) Ценить достойное, т.е. иметь систему моральных координат и ориентиров, иметь критерии достойного, а не быть бесценностным циником и равнодушным скотом; 2) подавлять в себе животное начало (похоть, лень, жадность), не позволять себе распущенности и гедонизма; 3) сыновнее служение родителям и государю; 4) братская искренность/верность в отношениях с друзьями и соратниками-сотрудниками.

И надо еще раз оценить многоголосицу Лунь Юй. Говорят, что это потому что книгу составляли ученики разных ответвлений конфуцианства, и каждый проталкивал свой вариант учения, отсюда пестрота мысли и стиля, живость голосов. Я считаю, что если бы работала команда учеников, многоголосицы не было бы. Несогласные перессорились бы и вообще не составили бы книгу; а согласные сделали бы жесткую однозначную доктрину и вычистили бы книгу от «ереси» до состояния пустой бессмыслицы. Даже если Конфуций ее и не составлял, это сделал кто-то, похожий на него мягкой терпимостью к разным мнениям и бережным отношением к каждой личности. Таков явно был Конфуций, таков(ы) был(и) составитель/и книги. Одно ли это лицо, мне неинтересно (как неинтересен «шекспировский вопрос», «гомеровский вопрос» и прочие конспирологические игры маленьких людей вокруг великих текстов).