СЫМА ЦЯНЬ

Это «китайский Геродот», писавший на несколько веков позже греческого Геродота, во 2-м веке до н.э. По объему текста его труд сопоставим с геродотовым; кто помнит Геродота, тот поймет, что труд невероятно огромен. Я не буду изображать филиал Википедии, кому надо – почитает там или вобьет нужное в поиск на сайте http://www.synologia.ru.

в 2010 году опубликован последний, 9-й том, и тем завершился почти 50-летний труд по изданию полного перевода на русский (все тома в пдф). Основной переводчик – Рудольф Вяткин, после его смерти работу над последним томом закончил его сын. Это до сих пор – единственный в мире полный перевод Ши Цзи (еще один сейчас близок к окончанию в ун-те штата Индиана).

Перевод превосходен. Т.е., не будучи китаистом, я не могу судить напрямую; но по тому, что я сверял кусочками и видел, с какой адской тщательностью работает переводчик, как подробно он комментирует с исторической и филологической точек зрения (комментарии занимают больше места, чем текст), как честно приводит мнения оппонентов и варианты толкований, как умнó аргументирует, я могу сказать, что это – труд уникально высокого качества. Я читал и просто глазам своим не верил.

Учитывая глубокую провинциальность и второсортность советских гуманитарных наук (по причинам: 1) изоляции от мировой науки; 2) идеологической проституции), можно только удивляться этому чуду качества и основательности.

По первому впечатлению от стиля, Сыма Цянь непохож на Геродота, трезвого, ироничного, сдержанного. Т.е., Сыма тоже обрушивает на читателя огромный фактический материал, море подробностей; но пишет он живо, эмоционально, иногда почти стихами; и постоянно анализирует этическую сторону событий, чем больше напоминает Плутарха. Еще одно отличие от Геродота в том, что Геродот больше путешествовал и собирал свидетельства, а Сыма Цянь пишет больше на основе древних источников. Он, как Конфуций, любит древность и штудирует ее. Он, как Конфуций, мог бы сказать: "я не создаю, а только передаю"; он - отчасти компиллятор: книга полна цитат из всевозможных текстов. А текстов у него под рукой было огромное количество, разных жанров, от поэм до хроник. Соответственно, и стиль книги варьируется от трезво-документального до поэтического.

Вот как он пишет о полулегендарном императоре Яо, одном из великих Пяти Императоров древности. Текст в этом месте переходит на почти-стихи по 4 иероглифа, как в поговорках чэнъюй или как в старинных песнях (пер. Вяткина):

其仁如天，其知如神。
就之如日，望之如雲。
富而不驕，貴而不舒。

В человеколюбии он был подобен Небу,
а в знаниях подобен небесным духам.
К нему устремлялись, как к солнцу,
на него взирали, как на [благодатное] облако.
Будучи богатым, он не был заносчивым,
будучи знатным, он не был надменным. 

Последние два «стиха» похожи на типичные фразы Конфуция, с иероглифами 而不 ér bù но не: 富而不驕，貴而不舒。: богатый, но не заносчивый; знатный, но не надменный.

В этом фрагменте Сыма, описывая отношение людей к Яо, наверняка цитировал древнюю поэму или что-то фольклорное. Разумеется, не вся его книга такова. По большей части, это просто подробные документальные хроники; особенно когда речь заходит о правителях более близких времен.