ГЕТЕ. 8 текстов

[diejacobsleiter]

Здесь из старых постов собраны 8 подробно комментированных переводов из Гете - стихи, фрагменты.

1. КРЕДО КЛАССИЦИЗМА

Из романтического кабака "самовыражения" - на свежий воздух классической эстетики. Еще одна вариация на тему "искусство как произведение природы из рук человека". Старая и очень важная тема в моем журнале. Два давних текста перекликаются с этим сонетом Гете, и оба - как ни странно - по поводу Шекспира (которого по недоумению относят к анти-классицистам; как и Вагнера...). Один - о пассаже из Гамлета, другой - о пассаже из Зимней сказки.

Природа и Искусство

Природа и искусство избегали
Во мне друг друга, а теперь нашли.
Враждебность в дружбу превратить смогли
И равно привлекательны мне стали.

Все - честное усилие решает.
Когда себя с искусством в должный час
Мы свяжем страстью и трудом, то в нас
Природа снова в сердце запылает.

Но это так со всяким созиданьем:
Распущенные души будут вечно
На подступах к вершинам - опадать...

Взнуздав себя уменьем и стараньем,
Стань Мастером сначала безупречным...
Нам лишь закон свободу может дать.


Natur und Kunst

Natur und Kunst, sie scheinen sich zu fliehen,
Und haben sich, eh' man es denkt, gefunden;
Der Widerwille ist auch mir verschwunden,
Und beide scheinen gleich mich anzuziehen. 

Es gilt wohl nur ein redliches Bemühen!
Und wenn wir erst in abgemeßnen Stunden
Mit Geist und Fleiß uns an die Kunst gebunden,
Mag frei Natur im Herzen wieder glühen. 

So ist's mit aller Bildung auch beschaffen:
Vergebens werden ungebundne Geister
Nach der Vollendung reiner Höhe streben.  

Wer Großes will, muß sich zusammen raffen;
In der Beschränkung zeigt sich erst der Meister,
Und das Gesetz nur kann uns Freiheit geben.

2. ВИХРЬ СУШЕНОГО ДЕРЬМА

("Душевный покой странника"; последняя строфа в моем вольном переводе; только слова "вихрь" и "дерьмо" в нем - вполне аутентичные.)

Странник, пусть над миром тьма;
Стоит ли ершиться?
Вихрь сушеного дерьма
Пусть летит, кружится!

Wandrer, gegen solche Not
Wolltest du dich sträuben?
Wirbelwind und trocknen Kot,
Laß sie drehn und stäuben!

3. ЧТО МЫ МИРУ ОСТАВЛЯЕМ

Последняя строфа из очередной "Песни странника". Дидактично, но хорошо. Легкокрыло, стремительно...

В землю не врастай корнями,
Уходи, не жди «потом»!
С головою и руками –
Нам повсюду будет дом.
Мы тревог и бед не знаем,
Где сияет солнца лик.
Чтó мы миру оставляем,
Тем и будет мир велик.

Bleibe nicht am Boden heften,
Frisch gewagt und frisch hinaus!
Kopf und Arm mit heitern Kräften,
Überall sind sie zu Haus;
Wo wir uns der Sonne freuen,
Sind wir jede Sorge los;
Daß wir uns in ihr zerstreuen,
Darum ist die Welt so groß.


4. РЕДУЦИРОВАТЬ-КЛАССИФИЦИРОВАТЬ

Мефистофель ехидно троллит студента: 

Студент:
     Я не вполне вас понимаю.
Мефистофель:
     Все это скоро пойдет лучше,
     Когда научитесь вы редуцировать
     И должным образом классифицировать. 

 Schüler:
     Kann Euch nicht eben ganz verstehen.
Mephistopheles:
     Das wird nächstens schon besser gehen,
     Wenn Ihr lernt alles reduzieren
     Und gehörig klassifizieren. 

Отголосок тогдашней дискуссии о понимании. После 18 века, помешанного на классификациях, необходима была какая-то встряска, прочищение мозгов. Там ведь не только Линней, классифицировавший все на своем пути; там только ленивый не классифицировал. В результате чего сложилось очень странное представление, что понять явление – значит, отнести его к какому-либо таксону либо редуцировать до простой схемы. Средство стало целью, инструмент понимания занял место конечного продукта (столяр мастерит не мебель, а рубанок), транспорт стал пунктом назначения. Именно над этим суеверием глумится Гете. Однако, суеверие оказалось настолько стойким, что и по сей день классификация и редукция являются последним прибежищем идиотов. Анализ единичного объекта подменяется «отнесением» к таксону или «сведением» к схеме. И студент счастливо смотрит на профессора: дело сделано.

5. ПОДОБНОЕ К ПОДОБНОМУ

У многих читающих и думающих людей есть свои «книги для необитаемого острова» - важные тексты, с которыми не расстаются, которые всегда держат подмышкой или под подушкой. У Веберна, человека редкой вдумчивости и сосредоточенности, такой книгой было Учение о цвете (Farbenlehre) Гете. 

Помимо Farbenlehre, он обращается к стихам Гете как к текстам для вокальных опусов. Вот один из образцов: Gleich und gleich, текст заключительной песни из цикла Vier Lieder opus 12. (Этот опус составлен из текстов разного происхождения: народный, о котором уже была речь; перевод с китайского; Стриндберг; и Гете.) 

Тут стиль Веберна не так хорошо сочетается с поэзией, как в сочинениях на тексты Штефана Георге. Но и классическая холодная отстраненность, и сдержанная рациональность явно роднит двух авторов. Веберн еще находился в процессе шлифовки своего новооткрытого «кристального» стиля и нуждался в текстах похожего склада: и в современном Георге, и в классическом Гете. 

Единство во многом, или повторение в варьировании, было ключевой идеей для Веберна. Как заметил Гленн Гульд в своей короткой, но превосходной телепередаче о Веберне, тот все время пишет вариации, даже если это не явно вариационная форма; таков его склад мышления: развертывание микро-идеи в макро-формы, «клетки» - в большие «многоклеточные организмы». Отсюда и интерес к определенным текстам Гете.  

Подобное к подобному 

Вот колокольчик,
Ранний росток,
Вырос, раскрылся
В нежный цветок. 

Вот пчела на него слетает
Сладость вкушать...
Их удел - друг для друга
Существовать.
  

Gleich und gleich 

Ein Blumenglöckchen
Vom Boden hervor
War früh gesprosset
In lieblichem Flor; 

Da kam ein Bienchen
Und naschte fein: 
Die müssen wohl beide  
Für einander sein.

6. РАДОВАТЬСЯ, ПЕЧАЛИТЬСЯ

Радоваться,
      печалиться,
            в задумчивость вдруг впадать;
Довольным быть,
      беспокойным,
            от боли нависшей страдать;
То ликовать до неба,
            а то – до смерти грустить.
Счастлив лишь тот, кто способен
            любить... 

Freudvoll
Und leidvoll
Gedankenvoll sein,
Langen
Und bangen
In schwebender Pein,
Himmelhoch jauchzend,
Zum Tode betrübt;
Glücklich allein
Ist die Seele, die liebt.

7. ПУЛЬС ЖИЗНИ

Начало второй части Фауста – мое любимое место в этой книге. Чисто музыкально, это напоминает некоторые симфонии Малера (начало 9-й? «Песня о земле»?) или начало «Песен Гурре» Шенберга – оркестровый рассвет, постепенное заполнение пространства светом и звуком, доходящее до экстатического восторга. Гете удается создать эффект огромного простора – уж не знаю как именно, – чередованием солиста и хора (Ариэль и эльфы, потом Фауст), чередованием стилей и размеров. 

Там много интересного. Сейчас упомяну только одно – воскрешающее и одухотворяющее действие природы, «матери-сырой-земли». Фауст, разбитый на мелкие осколки предыдущей драмой, деморализованный, спит на земле, и она восстанавливает его силы – и физические и, что неожиданно, духовные. 

Пульс жизни бьет во мне со свежей силой,
В эфирных сумерках рассвет встречая.
И ты, Земля, у ног моих всю ночь
Дышала вечностью и обновленьем.
Ты вновь меня желаньем наполняешь
И побуждаешь к твердому решенью:
Лишь к высшему стремиться бытию. 

Что земля побуждает стремиться к высшим формам бытия – это немножко нетрадиционная мысль для христианской культуры, которая лечит подобное подобным: если твой дух травмирован – надо идти к священнику, а не в лес. Духу – духово, природе – природово. Но вот немецкая культура крепко держится за свою языческую мистику, увязывающую духовную жизнь с силами природы. (И русско-немецкие поэты, такие как Тютчев и Фет, не без успеха прививали этот вкус на Руси.) Вся немецкая поэтика «подмастерьев у ручья» либо «зигфридов среди шелестящего леса» наделяет природу одухотворяющей силой. 

Это не надо путать с «пантеизмом», это не бессмысленное автоматическое «обожествление» всего и вся. Это просто такая мировоззренческая модель, в которой дух занимает свое место, находясь на разных полюсах с природой. (На всякий случай поясню, что значит слово «дух»: это не иконная птичка над головой Бога-отца, а всего лишь та часть нашего разума, которая занята неизменными и неманипулируемыми сущностями; в этом смысле математика – духовная дисциплина). Тут важно, как этот дух взаимодействует со своим антиподом, природой. Они друг другу нужны и друг без друга невозможны. Они существуют в режиме взаимного отталкивания и взаимной опоры (опора – это и есть отталкивание). И Фауст, найдя в природе опору, отталкивается от нее к вертикальному росту – «лишь к высшему стремиться бытию». 

Не знаю, универсальный ли это опыт; но по себе могу сказать, что от «ударов судьбы», нагоняющих уныние и депрессию, сбивающих планку ценностей до уровня циничной практичности, я восстанавливался только с помощью природы. Я возвращался к осмысленной и одухотворенной жизни, восстанавливал из руин прежнюю систему ценностей, выскабливал метастазы цинизма; и снова хотелось делать не только прагматически нужное, но и антипрагматически важное. Да, мне эта немецкая модель близка и родна, как и многие другие немецкие модели (идеал Майстера, например, а не «доброго человека» или «истинного джентльмена»). 

Des Lebens Pulse schlagen frisch lebendig,
Ätherische Dämmerung milde zu begrüßen.
Du, Erde, warst auch diese Nacht beständig
Und atmest neu erquickt zu meinen Füßen,
Beginnest schon mit Lust mich zu umgeben.
Du regst und rührst ein kräftiges Beschließen,
Zum höchsten Dasein immer fortzustreben...

8. МИСТИЧЕСКИЙ ХОР

В финальной строфе Фауста сходятся две важные линии европейской философии: платонизм ("Все преходящее - только подобие") и софиология ("Вечно-Женское ввысь нас влечет"). Восхождение от мира отражений к миру первообразцов (эйдосов) совершается благодаря, так сказать, «духовному либидо». Влечение к познанию (вспомним двузначность этого слова) имеет ту же природу, что эрос. И объект влечения – будь то еврейская Хохма или ее греческая тезка София Премудрость Божия – это мудрость как олицетворенная Женственность. А не как абстрактный свод знаний и информации... 

Мистический хор

Все преходящее –
Лишь отражение.
Незавершенное –
Здесь в совершении.
Невыразимое –
Произойдет.
Так Вечно-Женское
Ввысь нас влечет.

Chorus mysticus

Alles Vergängliche
Ist nur ein Gleichnis;
Das Unzulängliche,
Hier wird's Ereignis;
Das Unbeschreibliche,
Hier ist's getan;
Das Ewig-Weibliche
Zieht uns hinan.