Barbecue

Первое, что можно нарыть в Гугле по поводу клички Джона Сильвера – "Барбекю", – это то, что он был снабженцем и поваром, отвечал за еду, и потому назван в честь блюда из жареного мяса. Для меня это не самое убедительное объяснение. Так что есть смысл заглянуть в историю слова. 

Первоначально у индейцев, а потом и у европейцев это слово означало конструкцию из палок, возводимую для сушки мяса на костре. Позже с сушки мяса выражение перешло на жарку. И не только мяса: выражения "давай изжарим (let's barbecue) этого негодяя на костре" были в ходу уже в 17 веке. (Ниже – английский текст, который я тут очень кратко пересказал.) 

Так что, если Стивенсон знал об этом, вполне возможно, что кличка намекает не только на кухонные обязанности, но и на одноногость и костыль Сильвера ("палка, подпирающая мясо"). Вопрос лишь в том, знал ли Стивенсон об этих смыслах слова. Персонажи его вполне могли знать, они жили в 18 веке. А автор в конце 19 века мог и не знать. И, боюсь, мне некогда будет рыться, уточнять. (Если кто-то знает точно и может подсказать, буду благодарен.) 

А в русском переводе у него кличка "Окорок", которая намекает и на одноногость, и на обязанности снабженца. Довольно удачная находка, кстати. Но экзотическое индейское слово "барбекю" все равно звучит лучше... 

***

We have to go back to the West Indian island of Hispaniola in the seventeenth century to begin the search for this word. The local Arawakan Indians had a method of erecting a frame of wooden sticks over a fire in order to dry meat. In their language, Taino, they called it a barbacòa, which Spanish explorers borrowed. 

This word seems also to have been applied by Europeans to sleeping platforms raised off the ground to reduce the risk of snakebite, presumably without the fire underneath. That extraordinary seaman William Dampier was the first person to use the word in this variant sense, in his New Voyage round the World of 1699: “And lay there all night, upon our Borbecu’s, or frames of Sticks, raised about 3 foot from the Ground”. 

It seems that the word began to be applied quite quickly to cooking meat rather than drying it, and for such outdoor cooking to become a social event. <…> The first example known is of the verb, in a work by Aphra Behn of 1690: “Let’s barbicu this fat rogue”, showing that it was well enough known even then to be used figuratively…

Читательское

Диккенса я обожаю, но читать мне его трудно. Очень медленно идет. Иногда не хватает знания языка, а иногда не хватает терпения продираться сквозь его "красивости". Он хочет писать сложно и красиво: кудряво, с обильной метафорикой и иронией; и у него получается. Действительно красиво. И остроумно. И продуманно. И человечно, по-доброму. Но мне - трудно. В том числе потому, что я не люблю обнажения приема, демонстративной красоты.

А вот Стивенсон - другой. Стиль у него такой легкий и прозрачный, что его просто не видно. Но не как в поп-литературе, вроде Агаты Кристи, которая пишет гладко, но пусто. А как у Пушкина: простота как высшая степень сложности. Отточенность и продуманность стиля - ради его незаметности. И мелодическое чувство: текст написан "от слуха". А дальше, когда ты выходишь в открытое море текста, и плывешь по нему, поскрипывая стулом, уже можно наслаждаться деталями: например, гибким многостильным языком Джона Сильвера. И красóты не встают рифами и мелями по курсу читателя.

Вот тут он по-свойски подбабривает приунывшую банду.

“Aye, mates,” said he, “it's lucky you have Barbecue to think for you with this here head. I got what I wanted, I did. Sure enough, they have the ship. Where they have it, I don't know yet; but once we hit the treasure, we'll have to jump about and find out. And then, mates, us that has the boats, I reckon, has the upper hand.”

Thus he kept running on, with his mouth full of the hot bacon; thus he restored their hope and confidence, and, I more than suspect, repaired his own at the same time.

А тут он говорит с ними "профессорским языком", умозаключениями. Побеждает суеверный страх перед духами суеверным страхом перед Наукой.

“Belay there, John!” said Merry. “Don't you cross a sperrit.”

And the rest were all too terrified to reply. They would have run away severally had they dared; but fear kept them together, and kept them close by John, as if his daring helped them. He, on his part, had pretty well fought his weakness down.

“Sperrit? Well, maybe,” he said. “But there's one thing not clear to me. There was an echo. Now, no man ever seen a sperrit with a shadow; well then, what's he doing with an echo to him, I should like to know? That ain't in natur', surely?”

This argument seemed weak enough to me. But you can never tell what will affect the superstitious, and to my wonder, George Merry was greatly relieved.

Чистое наслаждение...