Структура исторического сдвига

Тряхну-ка я луньюйской стариной: 2-23. 

子張問：

十世可知也？ 

子曰：

殷因於夏禮，所損益，可知也；

周因於殷禮，所損益，可知也；

其或繼周者，雖百世，可知也。

Цзы Чжан спросил:

[что будет через] десять поколений – можно знать? 

Учитель сказал:

[Династия] Инь наследовала форму-ли у [династии] Ся;
Что утрачено и что приобретено – можно знать.

[Династия] Чжоу наследовала форму-ли у [династии] Инь;
Что утрачено и что приобретено – можно знать.

Так и то, что может прийти после Чжоу,
хоть [через] сто поколений, – можно знать.
 

Конфуций тут предлагает изучать историю не только по самим эпохам, но и по историческим сдвигам между ними – в социальной форме ли: посмотреть на то, что изменилось, а что сохранилось, вывести «формулу трансформации»; и на ее основе делать прогнозы будущего. Смотреть, разумеется, не на список конкретных новшеств и утрат, сколько на сам характер трансформации – не столько фактически, сколько структурно. 

Выглядит эта мысль пугающе; на такой анализ истории почти никто всерьез не замахивался; ну т.е. я ничего дельного в этом жанре не читал. Это не совсем историософия и не совсем культурология, хотя близко и к тому, и к другому. Проделать подобный структурный анализ нескольких сдвигов подряд, чтобы на его основе делать прогнозы о следующих сдвигах, - это совершенно ошеломляющая, головокружительная задача. Да, каждая эпоха может быть уникальной, и совсем необязательно считать, что «все повторяется»; и отличие всегда важнее и интереснее сходства. Но уникален ли всякий раз механизм исторического сдвига? На этот вопрос даже самого предварительного ответа у меня нет... 

Для справки – чтобы знать, когда были упомянутые в тексте династии – периодизация древней истории Китая: 

3 властителя и 5 императоров: 2852—2070 до н. э.

Династия Ся: 2070—1600 до н. э.

Династия Инь (царство Шан) : 1600—1046 до н. э.

Династия Чжоу: 1046—256 до н. э.

Период «Вёсны и Осени»: 771—476 до н. э.

Период «Сражающиеся царства»: 403—256 до н. э.

Не глупый (2-9)

子曰：

吾與回言終日，不違如愚。

退而省其私，亦足以發。

回也，不愚。

Учитель сказал: 

Я разговаривал с Ян Хуэем целый день;
и он мне не возражал, – будто глупый. 

Я вернулся и обдумал его личность / частную жизнь [и понял:]
этого одного достаточно, чтобы проявлять / раскрывать [учение?].

Нет, Ян Хуэй – не глупый. 

(Это предварительный перевод, требующий большой шлифовки. Вдруг от бессонницы я им занялся в 3 часа утра... Обнаружил, что вторая глава Лунь Юй у меня почти полностью переведена – осталось 3 текста (из 24). Собрать, отшлифовать, снабдить комментариями Чжу Си – и готово...)

Напомню: Ян Хуэй – любимый из учеников Конфуция, самый способный и серьезный, но и самый тихий, закрытый; он был беден и слаб здоровьем, поседел к 30 годам и рано умер; его смерть была сильным ударом для Конфуция.

«И он мне не возражал» - тут использовано очень сильное слово вэй 違: преступать, противоречить, нарушать, конфликтовать, возражать, идти против и т.д. Например, одному из учеников, спросившему, что такое сыновность, он ответил кратко: «не преступать» (т.е. не идти против формы-ли в отношениях с родителями при жизни и после смерти). Но вот в школе он хотел, чтобы «преступали», противоречили, нарушали единомыслие...

Конфуций не любил два типа учеников: восторженный дурак, радостно внимающий каждому слову учителя, и вялый молчун, ни на что не реагирующий; об этом в Лунь Юй говорится не раз. Ему нужны были живые собеседники, возражающие, спорящие, переспрашивающие. Манера Ян Хуэя его раздражала. Но, обдумывая характер и жизнь ученика вне школы, он приходил к выводу, что это – тоже достаточно хороший способ проявления / раскрытия... В тексте не говорится, проявления / раскрытия чего; возможно, проявления того, дурак он или не дурак; возможно, того, насколько человек хорошо научился, насколько усвоил знания и этический кодекс. Второй вариант более общепринятый, начиная еще с комментариев Чжу Си (пер. Алексеева):

Янь-цзы  был человек глубокий, замкнутый в себе, чистый, исключительный. <...> В нем несомненно жила система мысли — мысли, проникшей в глубины вещей, независимо от того, был ли повод ее проявлять или это была тихая, покойная ее сосредоточенность. Вот почему Учитель, беседуя с ним целыми днями, видел только, что он ничего не говорит <...>, словно он был только простоватый, глуповатый человек. Когда же беседа кончалась и он уходил к себе, то Учитель обнаруживал, что в своей жизни, двигался он или отдыхал, говорил или просто молчал, у него были достаточные данные, чтобы раскрыть во всей ясности учение Кун-цзы о пути истины. Ему он спокойно и следовал, не имея никаких сомнений и колебаний. Видя это, Учитель знал, что он не глуп и не прост, как кажется.

Прокормить собаку, лошадь и родителей (2-7)

子游問孝。子曰：

今之孝者，是謂能養。

至於犬馬，皆能有養；

不敬，何以別乎？ 

Цзы   Ю   спросил   о сыновности.   Конфуций   сказал: 

В наше    время    обладающим    сыновностью
считается     тот,     кто может    прокормить...

Но если    взять    собак    и лошадей,
то и они    могут    получать    корм. 

Без   уважения –   
как   можно   это   отличить? 

Снова и снова надо напоминать себе, что речь идет об Осевом времени, когда впервые формулировался словарь общих понятий, где философы изо всех сил оттаскивали свой ум от телевизора созерцания материального мира и перенацеливали на созерцание мира «идеального», понятийного. 

Поэтому не нужно видеть в этой фразе банальное поучение «уважай своих родителей». Подобно тому, как во фразе 1-4 «приятная внешность и умелые речи не означают человечность» речь шла не о том, что «по внешности не судят», а о том, что понятие человечности принадлежит к умопостигаемому миру общих понятий (а не к миру явлений); так и здесь речь идет не о том, что надо «уважать родителей» (кстати, важная деталь! «родители» во фразе не упомянуты, и переходный глагол «прокормить» завис без прямого дополнения – «прокормить... кого?»). Речь о том, что абстрактно-этическая категория сыновность не измеряется «материальными» вещами (задать корма родителям), это понятие этическое, общее, абстрактное; если его можно уточнить и конкретизировть, то тоже общими понятиями, вроде «уважения». 

Конфуций не морализирует, не повторяет банальные «народные мудрости», а учит (и учится) работать с новым, только что открытым словарем общих понятий. Учится мыслить, в полном смысле этого слова.