COMPLIMENTS NO WOMAN WOULD LIKE TO HEAR

[diejacobsleiter]

Мой любимый сонет, не надоедает перечитывать. Он и звучит лучше многих: не так тяжело и очень гармонично. Но самое удивительное - эта виртуозная игра на понижение. Хирургически безжалостная деконструкция любовного "дискурса", вычищение из него всяческой "риторики". Только, как мудро заметил Гаспаров, отсутствие риторики – это ведь тоже риторика, просто – другая.

CXXX

My mistress' eyes are nothing like the sun;
Coral is far more red than her lips' red;
If snow be white, why then her breasts are dun;
If hairs be wires, black wires grow on her head.

I have seen roses damask'd, red and white,
But no such roses see I in her cheeks;
And in some perfumes is there more delight
Than in the breath that from my mistress reeks.

I love to hear her speak, yet well I know
That music hath a far more pleasing sound;
I grant I never saw a goddess go;
My mistress, when she walks, treads on the ground:

And yet, by heaven, I think my love as rare
As any she belied with false compare.

***
(PS And yet, by heaven, I think she would prefer to hear all these compliments in the positive mode.)

Вот как читает этот сонет недавно умерший актер Alan Rickman; читает очень хорошо, не в этой кошмарной эстетике, называемой "с выражением", не "образно", не "талантливо", а от ритма, от музыки стиха; очень чутко слышит его пульс, что крайне редко в актерском чтении:

Watch on YouTube

Если кому-то труден оригинал, не читайте сонетов вообще под катом - облегченный русский подстрочник (сделанный наспех, не придирайтесь).

Глаза моей возлюбленной не имеют ничего общего с солнцем,
Коралл гораздо краснее, чем краснота ее губ,
Если снег белый, ну значит ее груди – серо-смуглые (мышиного цвета),
Если считать волосы золотыми нитями, тогда на ее голове растут черные проволоки.
Я видел розы дамаскской окраски, красно-белые
Но на ее щеках я роз таких не вижу.
И в некоторых духах больше благоухания,
Чем в том, что выдыхает моя возлюбленная.
Мне нравится слушать, когда она говорит; но все-таки я знаю,
Что у музыки - звук куда приятнее.
Признаюсь, я никогда не видел, как ступает богиня;
Но моя возлюбленная, когда ходит, (просто) шагает по земле.
И все же, клянусь небом, я думаю, что моя любовь так же редка,
Как любая другая, оболганная фальшивыми сравнениями.

Comments

[diejacobsleiter.livejournal.com]

Спасибо! И отдельное спасибо за отсутствие женских окончаний (ну, кроме двух строчек)! Так аутентичнее.

У Бродского где-то были очень дельные замечания относительно "гармонической школы" Батюшкова-Пушкина, этой великолепной гладкости и легкости стиха. И он говорит о важности противоположного подхода: "спотыкание", затруднение шага, утяжеление - ради того, чтобы затормозить, вслушаться в нужное слово. Потому что гладкость ускоряет стих и несет в себе опасность безразличия: мы несемся как в саночках, и ничего не замечаем. "Как стих без смысла в песне модной, Дорога зимняя гладка".

В советской традиции переводов Шекспира (как Вы знаете лучше меня) есть любители кататься на саночках (Маршак, Пастернак), и есть те, кто писали затрудненно и тяжело (Лозинский, Щепкина-Куперник). Но на массовом слуху - "саночки". Так уложился Шекспир в нашем сознании, так он для нас звучит: "как мимолетное виденье, как гений чистой красоты". Но ведь это противоположно тому, что в оригинале. Там этой гладкости нет и в помине? Это очень шершавый и занозистый текст, перегруженный метафорами и резкими скачками мысли.

Мне с моей читательской колокольни, кажется, что очень важно перевернуть советскую страницу, забыть о традиции упрощения, о "переложении опер в частушки". Надо прочистить уши, избавиться от привычек советского слышания. И с белого листа учиться в Шекспире медленному, спотыкающемуся, тяжкому, плотному и кудрявому барочному ритму, и одновременно - графической дюреровской тонкости и интимности рисунка, не сглаживая его, не выпрямляя строки, не ускоряя пролет от первого слога к последнему, не делая Шекспира ни классицистическим, как Пастернак, ни простонародно-маршевым, как Маршак. (Не знаю я, как шествуют богини, Но милая шагает по земле! - трам-парарам!)

Вот есть перевод Бож.комедии - Лозинского. Мощная работа. Но тоже очень далекая от оригинала. Лет 15 назад маленьким тиражом вышел новый перевод, пытающийся забыть о нашем старом добром кино о советском переводческом Москвошвее, а начать новую эпоху. Переводчик был, кажется, Ильин (не помню). Он работал с реальным ритмом Данте (силлабика), с реальным языком и стилем, (не холеным и благородным, как у Л., а грубым и неустойчивым, каким и был тогдашний итальянский у Данте). Но при этом - без дешевого похабства. Читать было очень-очень трудно и очень интересно.

Мечтаю о чем-то похожем для Шекспира. Вот кому "с чистого листа" нужнее всего. Выбраться из колеи, забыть ассоциации и прочесть заново. Вместо него в русской культуре дефилирует какой-то пошлый самозванец, изъясняющийся банальным стилем и банальным стихом.

Что Вы обо всем этом думаете? (извините за многословие; меня тут разожгли на резкие суждения, подразнив Маршаком)

[spaniel90100.livejournal.com]

Вот: http://www.philology.ru/linguistics1/gasparov-01f.htm

[diejacobsleiter.livejournal.com]

О! Вот это подарок, спасибо! И заканчивает он тем же, о чем я говорю: перевернуть страницу. :)

Мне, кстати, безумно нравится Ваша идея написать хвалебный сонет про "Дамаскские розы на щеках". Просто роскошная идея. Вы его закончили?

[diejacobsleiter.livejournal.com]

Даже если нет, это все равно роскошная идея. Благословляю Вас на ее выполнение!

Я читаю очень медленно. А уж Гаспарова с его сверхплотным текстом быстро читать невозможно. (Помните, как уписисто он писал - тетрадь в клеточку, и в каждой клеточке по две строчки.) Пробежал пока по диагонали и положил в "Избранное". Ночью доберусь.

[spaniel90100.livejournal.com]

Уписисто!..

[diejacobsleiter.livejournal.com]

Роскошное словечко, но не мое. Его Гаспаров любовно и автобиографично вставил в свою лекцию о Симеоне Полоцком, который строчил, как графоман, сотнями строк. И его биограф той эпохи, рассказывая о дневной норме Симеона, писал "Писание же его было зело мелко и уписисто"

[diejacobsleiter.livejournal.com]

Да, это был момент приятной автобиографичности. Но бывали и болезненные моменты. Когда он читал "Занимательную Грецию" (до публикации) в виде лекций, и рассказывал о Демосфене, то долго и более мучительно, чем обычно, заикался, объясняя, что Демосфен был не заикой, а имел проблемы с дикцией ("гугнив"), потому и камешки набивал в рот. Слушать это было невыносимо, но он с каким-то мазохизмом погружался и погружался в тему...