СЫМА ЦЯНЬ О ЦИНЬ ШИХУАНДИ - заметки № 1, 2
Jun. 3rd, 2019 03:28 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
diejacobsleiter1. 15-летний Рейх
Сыма Цянь свои «Исторические записки» отчасти писал сам, отчасти компилировал. Иногда вставлял очень большие куски, если они этого заслуживали. Один из таких кусков – анализ недолгой и бесславной истории Циньской империи, сделанный философом и поэтом Цзя И.
Речь идет о первом подробно описанном и исследованном древними историками тоталитарном проекте императора Цинь Шихуанди, III в. до н.э. То, что пишет Сыма Цянь, я разберу потом; сейчас – Цзя И. Цитата занимает много страниц, я приведу только маленькую выдержку из нее, чтобы был понятен ход мысли. (За подробностями – пожалуйте в 6-ю главу «Исторических записок», это 2-й том.)
Когда правитель Цинь объединил все между морями, присоединил [земли] владетельных князей и, встав лицом к югу, объявил себя императором, с тем чтобы заботиться [обо всем, что находится] среди четырех морей, мужи Поднебесной охотно склонились перед ним, как трава под порывом ветра. Почему так [произошло]?
Скажу: в недавнем прошлом в Поднебесной долго не было [единого] правителя, дом Чжоу пришел в упадок и ослаб, и приказы в Поднебесной не исполнялись, поэтому владетельные князья управляли с помощью силы, могучие нападали на слабых, многочисленные притесняли малочисленных, оружие и латы все время были в ходу, а это утруждало и истощало служивых людей и народ. Когда же правитель Цинь, обратившись лицом к югу, стал управлять Поднебесной, это [означало, что] наверху появился Сын Неба.
Поскольку весь честный народ жаждал обрести покой в своей жизни, все с открытым сердцем, как один, взирали на государя. Именно в это время [решалось], будет ли сохранено величие [династии], упрочены заслуги и основы спокойствия или гибели.
[Но] циньский ван отличался алчностью и грубостью, действовал исключительно по своему разумению, не доверяя заслуженным чиновникам, не был близок к служилым людям и к народу. [Он] отверг пути [совершенных] правителей, утвердил единоличную власть, запретил ученость и книги, ужесточил законы о наказаниях, [поставил] на первое место хитрость и силу и только затем человеколюбие и справедливость; так жестокость и насилие легли в основу управления Поднебесной.
Но ведь тот, кто собирает земли, возвеличивает хитрость и силу, а тот, кто умиротворяет страну и утверждает порядок, тот ценит мягкую власть. Это значит, что для захвата и для удержания власти применяются различные способы. Хотя дом Цинь покончил с борющимися княжествами и стал править Поднебесной, но путь его управления не изменился, его правление не перестроилось, а ведь то, с помощью чего захватывают власть и удерживают ее, — различается.
Правитель Цинь, владея Поднебесной, оставался одиноким, поэтому его скорую гибель можно было предсказать и ожидать.
Одобряя объединение Поднебесной, которое прекратило 200-летние кровавые междуусобицы и вернуло жителям мир, Цзя И резко осуждает оккупационный и тоталитарный метод управления, введенный Цинь Шихуанди, и осуждает с конфуцианских позиций: закон поставлен выше человечности, вместо принципа гармонии разных мнений и интересов (хэ) насильствено введен принцип единомыслия (тун), просвещение уничтожено, книги сожжены (даже классическая поэзия Ши Цзин была запрещена и сжигалась), а ученые-книжники массово казнены либо отправлены в тогдашний Гулаг – на строительство Великой Стены.
Интересно еще, что подчеркивается принцип гибкости управления: жесткость, нужная для подчинения мятежников, не годится для мирного времени: там нужна мягкость и человечность правления. И подчеркивается развращающее действие насилия: в стране воцаряется хитрость, лживость и цинизм (дальше в тексте это подробно разбирается).
Удивительно ясное мышление и четкое понимание политической этики. Цзя И тут ничего не выдумывает: это понимание считается древним, давно сформировавшимся. Формула тоталитарной системы очень проста:
а) военно-оккупационный способ правления в своей стране в мирное время;
б) Насилие и запугивание вместо диалога и уважения;
в) Единомыслие (отказ от согласования мнений и интересов);
г) Обскурантизм (запрет книг и репрессии книжников).
Сыма Цянь рисует похожую картину, но добавляет много красочных деталей: гулаг Великой Стены, насильственные переселения, массовые репрессии по вздорному поводу, конфискация урожая у крестьян и т.д. И оба автора подчеркивают крайнюю непрочность системы, претендующей на самую высокую прочность. Шихуанди строил свой рейх на тысячелетия, а продержался он 15 лет.
2. О сожжении книг и убийстве книжников
Есть устойчивое китайское выражение 焚書坑儒, "сожжение книг и погребение живьем книжников" (или просто "убийство", об этом спорят). У Сымы Цяня упоминается даже точное число: 460 человек. Что книги сжигали – правда, хотя катастрофических масштабов это не носило, хотя бы потому, что империя продержалась всего 15 лет. Потом почти все было восстановлено. Темных веков невежества после Шихуанди не наступило, но смутное время раздоров – да, было. Потому что такие удары по голове здравому смыслу быстро не лечатся.
Предлагаю вам почитать аргументацию автора репрессий, главы судебного департамента Ли Сы – о том, зачем нужно запретить книги, казнить конфуцианцев и установить диктатуру единственно-правильного учения (школы легистов-законников). Этот Ли Сы, как водится, потом очень плохо кончил: пытки и мучительная смерть.
Аргументация отчасти похожа на советскую: Шихуанди тоже строил якобы государство «рабочих и крестьян», упирал на земледелие и ремесла, загрывал с простолюдинами (чтобы заручиться их поддержкой в борьбе с аристократией) и подозрительно относился к «интеллигенции». Аргументация еще похожа на ту, с которой сжигали Александрийскую библиотеку: зачем нам много учений, если теперь есть одно, правильное («если эти книги не отражены в Коране – они не нужны»).
“...Ныне вы, Ваше величество, свершили великое дело, слава о котором просуществует десятки тысяч поколений, и этого, разумеется, не понять тупому конфуцианцу...
В другие времена, когда владетельные князья боролись друг с другом, они щедро зазывали к себе бродячих ученых. Ныне Поднебесная уже устроена, законы и указы исходят от одного, байсины поддерживают порядок в семьях и отдают силы земледелию и ремеслу, служилые изучают и применяют законы и указы и избегают запрещенного. А ученые мужи не учатся у современности, изучают древность, чтобы поносить наш век и вносить сомнения и сеять смуты среди черноголовых [= черни, простонародья].
Вы, император-властитель, объединили под своей властью Поднебесную, отделили черное от белого и установили одно, почитаемое людьми учение [= легистов-законников]. Однако приверженцы частных школ, поддерживая друг друга, поносят законы и наставления, и каждый, услышав об издании указа, немедля, исходя из своего учения, начинает обсуждать его. Входя [во дворец], они осуждают [все] в своем сердце, а выйдя, занимаются пересудами в переулках. Поношение монарха они считают доблестью, использование других учений почитают за высокую заслугу; собирая вокруг себя низких людей, они сеют клевету.
Если подобное не запретить, то наверху ослабеет положение правителя, а внизу образуются группы и партии. Самое лучшее — запретить это!
Я предлагаю, чтобы чиновники-летописцы сожгли все записи, кроме циньских анналов; все в Поднебесной, за исключением лиц, занимающих должности ученых [при дворе], кто осмеливается хранить у себя Ши цзин, Шу цзин и сочинения ученых ста школ, должны явиться к начальнику области или командующему войсками области, чтобы там свалить [эти книги] в кучу и сжечь их.
Всех, кто [после этого] осмелится толковать о Ши цзине и Шу цзине, публично казнить на площади; всех, кто на [примерах] древности будет порицать современность, казнить вместе с их родом; чиновников, знающих, но не доносящих об этом, карать в той же мере. Тех, кто за 30 дней после издания указа не сожжет книги, тех клеймить и ссылать на постройку Стены.
Не следует уничтожать книги по медицине, лекарствам, гаданиям на панцирях черепах и стеблях, по земледелию и разведению деревьев. Кто пожелает изучать законы и указы, пусть берут наставниками чиновников”.
no subject
Date: 2019-06-04 05:40 am (UTC)no subject
Date: 2019-06-04 07:41 am (UTC)Но вообще незаурядный был человек, сильный, по-своему убедительный. Это, конечно, не цитаты, но сохранена логика, а она должна была звучать сильно. И, в общем хотел как лучше, - после 200 лет сплошной гражданской войны по всему Китаю, искушение навести порядок было как никогда сильным. Но заигрался, погорел на играх с престолонаследником.
Сыма приводит несколько дискуссий Ли Сы с оппонентами, причем Сыма сам - на стороне оппонентов-конфуцианцев. Но Ли звучит убедительнее. Там был спор о местном самоуправлении, и император уже было согласился назначить князей-наместников, а Ли переубедил, объяснил, что это только вернет прежние междуусобицы и гражданскую войну. Хорошо говорил. Я еще буду это выкладывать...
no subject
Date: 2019-06-04 08:45 am (UTC)Любые доводы в пользу общего блага звучат убедительно, пока дело не доходит до деталей практической реализации.
no subject
Date: 2019-06-04 09:10 am (UTC)(В эту игру попытался сыграть Путин, когда после Беслана отменил выборы губернаторов, но этому никто не поверил, страха сепаратизма тогда не было, самостоятельность губернаторов ценилась бы больше.)
Но вот эти легистские бредни про Вождя Народов и Единое Учение плюс чекистские жестокости даже и тогда не выглядели оправданными, никто в это не верил. Поэтому и проект выдохся быстро. Китайцы тогда восстали очень быстро. Терпели неумного, но последовательного тирана-отца, потому что тот действовал хоть с какой-то созидательной логикой; но не стерпели тирана-сына, который, как пишет Цянь, вел себя совсем уж глупо.
Цянь, даром что не легист, несмотря ни на что, жалеет о разрушении единой страны, считает, что она имела шансы выжить и выправить свой путь, если бы наследник, Хуаньди-Второй, смягчил нравы и перешел с оккупационного на мирный стиль правления...
Наверное, по линии натяжения между централизованным, но тоталитарным государством и вольными, но воюющими княжествами, так и раскачивалась история Китая. Надоедала одна крайность - впадали в другую. Между легистами и "мягкими людьми" - конфуцианцами и качается маятник китайской политической мысли. Ни одно учение в одиночку не справляется, а скрестить не получается.
И правители, в общем помнили эти уроки истории. Интересно, что кампания Мао "пусть цветут все цветы, пусть расцветают сто школ" - цитата из времен Шихуаньди, который эти "сто школ" уничтожал. Все началась, когда Мао испугался, что пошел по пути Шихуаньди, и начал требовать от перепуганной интеллигенции свободомыслия и критики, причем искренней. Критики он, правда, потом испугался еще больше, потому что ему, когда осмелели, очень жестко высказали все, что о нем думают...
no subject
Date: 2019-06-04 09:41 am (UTC)no subject
Date: 2019-06-04 10:36 am (UTC)Тут еще важный момент - личность. Конфуций, вслед за старой традицией, считал, что правитель должен не народным хозяйством заниматься (для этого есть министры), а быть моральным авторитетом: это снимает напряжение в обществе, люди легко подчиняются законам, доверяют власти, никто не бунтует. Личность монарха существует не для того, чтобы носиться в бронепоезде и штамповать указы, а чтобы в точке схождения смысловых линий государства являть собой этический образец. И тогда все работает. Порочная личность правителя (см. Путина или Трампа) развращает страну, не дает механизму работать нормально, провоцирует недоверие и недовольство.
Это звучит мечтательно и несовременно, но это работает (по крайней мере, обратное работает обратно), и в этом смысл монархии. Шихуаньди был, мягко говоря, далек от этих идеалов. От него много ждали (я уже цитировал это), смотрели с надеждой; когда увидели, что он мерзавец, все посыпалось.