Три рта, три уха и четыре уха

喦 произносится niè, означает крайнюю и шумную болтливость, недержание речи. Иероглиф состоит из горы 山 и трех ртов 品: чрезмерное обилие ртов, «гора ртов». Но прекраснее всего – старинные начертания, похожие скорее на «букет котов».

聶 произносится точно так же (!), niè, но означает нечто почти противоположное: шептать, говорить тихо, «на ушко». Иероглиф состоит из трех ушей. Там - говорить в три рта; тут - слушать в три уха...

***

Копаясь в производных от этих букетов ртов и ушей, наткнулся на имя 聶耳, Не Эр, состоящее из четырех ушей! Поразительно даже не это, а то, что это – имя композитора. Надо признать, что лучшего имени для музыканта придумать невозможно.

Не Эр был активен в 30-е годы, участвовал в антияпонском коммунистическом подполье в Шанхае, дирижировал оркестром, писал песни, музыку к фильмам и даже одну оперу. Прожил он всего 23 года, умер в 1935 году (почему-то в Японии). Среди его сочинений – «Марш добровольцев» (1935), который после создания КНР стал ее гимном (и остается до сих пор).

Между словом и делом, между небом и землей...

Выразительнейший иероглиф: 亟, цы, qì. Его состав – напряженная человеческая фигура 人, растянутая между двумя «полюсами», т.е. горизонтальными линиями знака двойки: 二, которая здесь означает небо и землю: человек растянут, «распят» между небом и землей. Слева и справа от него – рот 口 и действие 攴, позже упрощенное до просто правой руки 又. А сам человек постепенно слился с верхним пределом и стал выглядеть как знак «задержанного дыхания» 丂.

Первый смысл иероглифа в одном из словарей объясняется так: «говорить и действовать в состоянии напряжения тела от головы до пят <...> чрезвычайные обстоятельства понуждают к спешке». А прямые словарные значения – urgency, pressing matter, срочная необходимость, чрезвычайность, аврал, спешка, спешные действия под давлением обстоятельств или по чьему-то приказу. 

Второй смысл иероглифа – снова и снова, повторно, регулярно. Два смысла различают произношением: первый цзи, второй цы (впрочем, обилие слов с таким звучанием делает эту разницу малополезной).

Человек снова и снова «разрывается» между небом и землей, а также между словом и делом; между импульсом к действию (чужим приказом или своей мыслью) и действием. Чувство долга и срочной необходимости «сделать это». Раздвоенность по двум осям: земля и небо, слово и дело. И бесконечное возвращение этой ситуации.

Просто великолепно. Одно из лучших описаний и определений человека...

Бонус-пик: древние начертания иероглифа 亟:

Ли Цзи (из чтения о)

Ли Цзи – пестрая книга. Она состоит из 49 глав и представляет собой компиляцию, сжатую из 214 старинных книг. Собрание – не догматично-конфуцианское (потому что конфуцианство не догматично, а интересуется культурой в ее целостности); оно охватывает широкий горизонт культуры Чжоу и философских наработок Осевого времени. За вычетом, как легко догадаться, крайних форм легизма и даосизма (ввиду их антицивилизационности) и еще буддизма (которого в Китае тогда еще не было). Китаист Кобзев пишет так: «В «Ли цзи» отражены практически все ценностно-нормативные аспекты традиционной китайской культуры, государственного устройства и общественной жизни».

Стиль книг очень разнится: одни берут высокий философский тон, почти как Дао Дэ Цзин, другие заняты нудным перечислением протокольных норм, третьи, в духе Лунь Юй, рассыпаются живыми разговорами, байками и сценками. Тут и записи бесед Конфуция, и книги его учеников, и книги учеников учеников, и пересказы либо фрагменты того, что не сохранилось (например, «Записки о музыке» считаются остатками пропавшей книги о музыке). Процесс собирания начался после смерти Конфуция, длился несколько веков, прошел (не без книжных потерь) через репрессии Цинь Шихуанди и закончился к концу I века до н.э., в эпоху Хань; тогда Ли Цзи и обрела форму единой книги.

Вероятно, костры Шихуанди и стали главным стимулом и ускорителем ее создания. Было сожжено много старинных книг; и книжники бросились записывать утраченное по памяти или копировать спрятанное в тайниках. Их императив, несмотря на новое смутное время и кровавейшую гражданскую войну, был «восстановить и сохранить».

Известно имя инициатора этой работы после падения Цинь – Гаотан-шэн из княжества Лу (это родина Конфуция; лусцы считались лучшими знатоками и хранителями традиции). Он сделал реконструкцию книги «Ли», в 17 главах, и назвал ее «Шу Ли». Известны имена последних авторов-компиляторов-редакторов Ли Цзи: конфуцианский книжник Дай Дэ и его племянник Дай Шэн. Сначала старшему Даю удалось собрать 131 книгу, потом нашлись еще 83; и он начал свою работу «отсечения лишнего»: ужал 214 до 85. Работу продолжил младший Дай: сократил с 85 до 46. Потом нашлись и были добавлены еще три текста, и стало их, как сейчас, 49.

Антологический характер Ли Цзи задается первой же фразой: «’Цюй Ли’ гласит: ‘ни к кому не должно быть неуважения’». Т.е., это цитата из несохранившейся книги ’Цюй Ли’ («Формулы этикета»).

Полных переводов почти нет. Старый, из конца XIX века, Джеймса Легга – нехорош; другой, 2017 года – я еще не видел. Есть что-то по-французски. Остальное – отдельные главы, фрагменты. Крохи.