die Jakobsleiter

1. Полоний и Цезарь

Полоний вспоминает, что он когда-то играл Цезаря, и что Брут убил его в Капитолии; на что Гамлет выстреливает двуствольным каламбуром: «с его стороны было очень брутально – убить такого капитального тельца».

LORD POLONIUS
I did enact Julius Caesar: I was killed i' the Capitol; Brutus killed me.

HAMLET
It was a brute part of him to kill so capital a calf there.  

Слова были пророческими. Вскоре после них Гамлет сам заколет Полония. 

О связях между «Гамлетом» и «Цезарем» писано много. Мне интересно сейчас нечто определенное: насколько Полоний похож на Цезаря и насколько Шекспир сознательно делает их похожими. Некоторые черты сразу отпадают: Ц. заносчив, хвастлив, авторитарен, высокомерен; у Полония этого не видно. Возможно, должность не дает "раскрыться"; в любом случае тексты тут сходства не дают. 

Но! Оба нарциссически болтливы: оба наслаждаются звуками собственной речи, ее «литературностью» и «мудростью». Оба «дидактичны» до назойливости (хотя и говорят неглупые вещи). Оба не очень хорошо образованы (в отличие от исторического Цезаря!): Полоний по-обывательски вздорно рассуждает об игре актеров и их пьесе; Цезарь презрительно говорит о Кассии «он читает много». Оба заколоты, и оба по своей вине: Цезарь слишком далеко зашел в своей гордыне, властолюбии и хамской заносчивости перед сенаторами; Полоний слишком далеко зашел в нелепой услужливости, цинизме и шпионских играх (аж до спальни королевы). 

Итог: два старых дурака, суетных и самодовольных, болтливых и занудных до оскомины, напрашиваются на глупую смерть, которой могло и не быть.

Очень вероятно, что колоритнейший характер Полония отчасти списан с Цезаря. 

Все помнят, что Гамлет мстит за своего отца, убитого Клавдием. Все, надеюсь, помнят, что Лаэрт тоже мстит за своего отца, убитого Гамлетом. Это надо помнить, потому что параллелльная история двух семей – спинной хребет всей пьесы. Но немногие, наверное, вспомнят, что норвежский принц Фортинбрас тоже мстит за своего отца, побежденного Гамлетом-старшим: этот мотив составляет внешнюю арку пьесы. И боюсь, очень немногие вспомнят, что есть в пьесе еще один, четвертый сын, мстящий за своего отца. И это – символический центр, сердце конструкции пьесы. Ну-ка, у кого цепкая память?..

Это Пирр, мстящий троянцам за смерть своего отца Ахиллеса! (Которого убили в отмщение за смерть Гектора, которого убили в отмщение за смерть Патрокла.) 

И распределены четыре истории сыновней мести за отца - так:


...

В «Гамлете» есть две сцены «театр в театре», а не одна. Это не только когда Гамлет устраивает детективное шоу в стиле Пуаро или Вульфа (по образцу «Ивиковых журавлей»), чтобы разоблачить убийцу. Это еще и фрагмент несуществующей пьесы, рассказ Энея о Троянской резне, его читает сначала сам Гамлет, а потом продолжает Первый Актер.

Читатели и постановщики часто недооценивают важность этой вставки-псевдоцитаты. Читатели пролистывают, а постановщики либо валяют дурака, изображая «плохой патетический театр», либо сокращают текст до минимума. Может быть, только здесь эпизод сыгран всерьез, и история убийства Приама трогает не только Гамлета, но и зрителей.

Текст действительно написан более приподнятым и архаичным стилем, непохожим на остального «Гамлета»; но это вовсе не пародия и не «плохой текст». Выделение стилем здесь работает как маркер, как подчеркивание важности. Это вынесенная, внешняя опора, как контрфорс у готической постройки. Это переломный момент, ось «Гамлета».

Так, у Моцарта в «Волшебной флейте» самый важный момент – открытие «тайного знания» – выделен  резкой сменой стиля на более архаичный, барочный, совершенно а-ля Бах. Ингмар Бергман, сделавший образцовую киноверсию оперы, вспоминает, как знающие дирижеры ему объясняли, что эта «инородная» сцена (1:52:35 по ссылке) – опорная точка всей конструкции.

...

Начало сцены, где высказано эстетическое кредо Шекспира, было здесь. Теперь – продолжение:

ГАМЛЕТ

Один монолог мне там особенно понравился: это была история, которую Эней рассказывает Дидоне; и особенно та часть, где он говорит об убийстве Приама; если она жива в твоей памяти, начни вот с какой строки... погоди, погоди... «Свирепый Пирр, как зверь Гирканский...» – нет, не так... начинается с Пирра… да, вот так:

Свирепый Пирр, с оружьем зачерненным,
Как цель его черна, был сам как ночь,
Когда скрывался в том коне зловещем;
Теперь он страшный черный лик покрыл
Геральдикой ужаснейшей: весь в алом,
Он с головы до ног окрашен кровью
Отцов, и матерей, и их детей, –
Растекшейся, запекшейся по стогнам,
Что одолжили злой, проклятый свет
Убийце. Обожжен огнем и гневом,
В кровавой корке – словно стал крупнее,
Глаза горят, как адские рубины:
Приама ищет он...

(Актеру) Теперь продолжай ты.

ПОЛОНИЙ
Клянусь Богом, милорд, прекрасно прочтено, с хорошей дикцией и хорошей расстановкой.

ПЕРВЫЙ АКТЕР
                                 ... И вот – находит.

(Продолжение следует)

Original

Все основные недостатки Гамлета разобраны здесь и здесь. Все кости тщательно перемыты. Чем же он хорош? Чем уравновешивает Шекспир его недостатки, и как потом сводит все качества в единую личность?

Мне трудно вообразить кого-либо, кому могли бы быть интересны мои читательско-зрительские заметки, неполные и случайные, о самом известном персонаже в истории театра. Это всего лишь длясебятина, выложенная в блог на случай, если вдруг мимо пробежит человек, которому это окажется тоже интересно. Но только пусть этот читатель не сердится и не кидается камнями, если его ожидания не оправдаются, и текст его “разочарует”. 

В тексте нет ни научных амбиций, ни замаха на общезначимость. Мне просто было интересно сделать для себя ясный и непротиворечивый разбор личности принца Гамлета. Текст получился медленный и очень длинный, сжатию не поддающийся. Видео-вставки еще более утяжеляют процесс чтения. Читать его из френд-вежливости не нужно; это было бы чистым мазохизмом... 

Сразу оговорюсь: мне не хотелось ни писать в дешевом жанре “развенчания идеала”, ни быть прочитанным в этом ключе. Жанр “развенчания” – это и вообще пошлость, а в отношении Гамлета – еще и слишком легкая задача. Увидеть его недостатки легко. Они представлены в пьесе ярко и наглядно: достаточно просто прочитать текст, а не ностальгически вспоминать обаятельные кинообразы вроде Лоренса Оливье. Но я действительно хочу понять, что хорошего в принце датском. А увидеть за недостатками достоинства, – настоящие, а не въыгранные в принца великими актерами, - и понять секрет его невероятной притягательности для читателей, зрителей и актеров – это задача потруднее. Но, удобства ради, начну все-таки с того, что в Гамлете плохого.