漆

«Лаковое дерево» – не метафора, а точное название растения и единственный смысл этого иероглифа. Латинское название Toxicodendron vernicifluum значит нечто вроде «ядовитое дерево, текущее краской / лаком». Это дерево, из смолы которого в Восточной Азии делается лак. Иногда его еще называют китайским лаковым деревом или японским лаковым деревом. Вся традиционная азиатская технология изготовления лаковых шкатулок, украшений из дерева, оконных рам, мебели и проч. использует смолу этого дерева. По китайски оно называется qī, ци (правда, этим словом по-китайски зовется столько всего, что помнить его большого смысла не имеет).

Лак этот добывается примерно так же, как березовый сок: делается надрез и подставляется сосуд:

***
Как человек на 2/3 состоит из воды, так в иероглифе лакового дерева 漆 два из трех элементов – вода. Причем в двух разных видах – более краткого и более полного радикала воды: 氵 и 水. Третий составной знак – дерево 木.

Между деревом и большой водой, правда, затесался четвертый элемент, человек 人, но его обычно в объяснениях пропускают, считают не самостоятельным знаком, а историческим следом надрезов на дереве:



Они вошли в иконографику лакового дерева. И они, действительно, видны на древних вариантах иероглифа: сначала это просто надрезы, прибавленные слева к картинке дерева, а потом (в последних двух знаках) появился и элемент воды.

***

Почему вода? И почему дважды вода? Понять легко: та вода, которая справа внизу, под деревом (более полный знак), – это то, что вытекает из надрезов на дереве. Получается 桼: дерево, истекающее смолой. Способ получения лака. Возможно, человек между деревом и водой – не случайность, а действительно четвертый элемент, означающий, что смола течет не сама по себе, а как результат работы человека. А второй знак воды, приставленный слева, уже придает иероглифу 漆в целом жидкий характер: лак как итоговый продукт – это жидкость.

***

Лаковые деревья иногда образовывали большие рощи, а иногда насаждались садами. Одно из «взаимных стихотворений» Ван Вэя и Пэй Ди, с которым я уже долго вожусь (отчасти от нехватки времени, отчасти из-за трудности текста), написано в такой роще, и называется: «Роща (сад) лаковых деревьев», ци-юань, 漆園. Надеюсь скоро выложить перевод...

Интереснейшая мифо-конструкция в довольно пошлых (стилистически) стихах Лермонтова. Самое неожиданное изображение смерти, какое мне когда-либо попадалось.

1. Я вижу сон, и в нем вижу ее.

2. Она видит сон, и в нем видит «меня», только я – это уже «он», труп.

Мой взгляд-сон отразился и вернулся ко мне в виде ее взгляда-сна; в нем я «увидел себя со стороны». Это и есть смерть. Переход из «я» в «он». Грамматическая замена 1-го лица 3-м. Взгляд на себя извне; утрата субъектности; превращение субъекта в объект.

СОН

В полдневный жар в долине Дагестана
С свинцом в груди лежал недвижим я,
Глубокая еще дымилась рана,
По капле кровь точилася моя.

Лежал один я на песке долины.
Уступы скал теснилися кругом,
И солнце жгло их желтые вершины
И жгло меня — но спал я мертвым сном.

И снился мне сияющий огнями
Вечерний пир в родимой стороне.
Меж юных жен, увенчанных цветами,
Шел разговор веселый обо мне.

Но, в разговор веселый не вступая,
Сидела там задумчиво одна,
И в грустный сон душа ее младая
Бог знает чем была погружена;

И снилась ей долина Дагестана;
Знакомый труп лежал в долине той,
В его груди, дымясь, чернела рана,
И кровь лилась хладеющей струей.

Это стихи из Книги Песен, им примерно 3000 лет, они не «народные», а явно авторские, но анонимные. Старый чиновник невысокого ранга вразумляет молодого балбеса более высокого ранга в ситуации катастрофы: это может быть наводнение, неурожай или, скорее всего, эпидемия. Балбесу явно все «прикольно», он ведет себя нагло, глумится и кривляется, а старый чиновник кротко и терпеливо продолжает свое увещевание.  

Проблема – схожая с нашей: народ перепуган, паника едва ли не страшнее эпидемии; от поведения «элиты» (политической, родовой и интеллектуальной) зависит особенно много, а элита явно не на высоте. Ну и картины жизни узнаваемые: вдруг многие разговоры зазвучали фальшиво, планы стали краткосрочными, чувство своего достоинства выветрилось (перепуганные люди на все согласны, на самые абсурдные карантинные меры). Ну и рекомендация - не быть слишком гибким, но и не быть твердолобым упрямцем. Сказано даже про то, как не оказаться в одиночестве и в страхе (самоизоляция). И про то, что к эпохальным переменам надо относиться серьезно. ("Уважай гнев Неба".) Неважно, это болезнь, массовая паника или экономический бардак. Изменения-то происходят; их надо принимать всерьез. 

Перевод – не «художественный», просто стараюсь быть точным. При этом, времени на шлифовку нет, выкладываю очень сырой текст. Сдвоенные повторы слов – типичная стилистическая примета стихов из Книги Песен. Хоть по-русски это «не звучит», я все-таки сохранил их.

Английский перевод Легга (не самый точный, но более-менее адекватный) - тут.

1.

Владыка в небе посуровел, посуровел.
          (Бог сменил обычный ход вещей на противоположный; сменил милость на злобу)
Народ на земле страдает, болеет, озлобляется.
Люди произносят слова – а правды в них нет.
Люди затевают дела – а срок их недалек.
Исчезают мудрецы: развеяны, развеяны.
Нет правды даже в искренности.
Не хватает замыслам дальности.
Это тебе серьезное предупреждение. 

2.
Небо нам посылает несчастья:
Нельзя быть легкомысленным-легкомысленным.
Небо нам наносит удары:
Нельзя быть распущенным-распущенным.
Если твои речи связны и разумны (гармоничны)
В народе будет согласие и спокойствие;
Если твои речи расслабленны и веселы,
Народ будет в боли и страдании. 

3.
Пусть моя должность иная, чем твоя;
Объединяет нас что, мы оба на службе.
Я обращаюсь к тебе с советом:
Прошу, не пренебрегай им.
Отнесись к моим словам серьезно.
Не ищи в них повода для шуток.
Есть старая народная поговорка:
«Спрашивай совета даже у дровосека». 

4.
Небо обернулось жестоким тираном;
Нельзя быть глумливым-глумливым;
Я, старик, с тобой искренен-искренен,
А ты, молодой человек, заносчив-заносчив.
Это не мои слова – «старческие»;
Это ты делаешь из беды – шутку.
Несчастья будут распространяться, как пожар;
И невозможно спастись, нет лекарства! 

5.
Небо обрушивает на нас свой гнев;
Нельзя быть ни надменным, ни слишком гибким.
Достойные манеры теряются, умирают.
Добрые люди похожи на трупы
        (т.е. на людей, изображающих умерших в поминальных церемониях;
        возможный смысл – неподвижны, бессильны что-либо сделать).
Народ погружен в горе и печаль:
В причины этого – посмели ли мы вникнуть?
Беда и хаос лишают людей средств к жизни;
Почему мы не решаемся помочь множеству людей? 

6.
Небо ведет народ: (смущает? просветляет?)
Как сюн, как чи,
          (керамическая флейта-игрушка в форме бочонка
          и обычная бамбуковая флейта)
как резьба, как яшмовая табличка
          (атрибут чиновника, его должностной badge),
Как «взять», как «нести», -
Нести без прибавки ежедневной, -
          (? - эту фразу никто толком не понимает),
Народ вести очень легко.
У народа много слабостей;
Не выставляй перед ним еще и свои слабости.
          (не развращай народ еще больше, чем он развращен),

7.
Храбрые люди – стоят частоколом,
Народные массы – стоят стеной,
Великая страна – стоит преградой,
Великие кланы – стоят опорой;
Люди совести (дэ) – несут мир и спокойствие;
Царский род – это ров вокруг крепости.
Мы не должны дать этой стене рухнуть.
Мы не должны одиноко сидеть в страхе. 

8.
Уважай гнев Неба,
Не имей наглости – развлекаться спектаклями и пирами.
Уважай перемены Неба,
Не имей наглости – увлекаться скачками и охотами.
Бескрайнее небо зовут «ясным» –
оно видит тебя, куда бы ты ни шел.
Бескрайнее небо зовут «восходящим» –
оно видит все твои распутства.

出話不然，為猶不遠。

Я иногда читаю одного интересного блогера из Гонконга, ценителя и знатока китайской поэзии; его зовут Andrew W. F. Wong. Он в британские времена был председателем законодательного совета Гонконга, а в последние 15 лет предается на досуге переводу китайской поэзии на английский. В его блоге уже накоплена огромная коллекция ; не все мне нравится, он переводит многословно, вольно и т.д.; но человек он явно незаурядный. И работает так, как надо: бескорыстно, страстно и с хорошим знанием материала. 

В его недавнем посте – малоизвестный поэт танской эпохи Ли Дуань (VIII в.), со стихами по мотивам Троецарствия. Стихи занятные, я сразу загорелся перевести и вставить их сюда. Полководец Чжоу Юй (тот самый, победитель у Красной скалы) слушает свою будущую жену, играющую на «цитре», т.е. инструменте чжэн или гу-чжэн (= старинный чжэн). Это многострунный инструмент типа цитры, с подвижными порожками, которые делят струну на две части (порожки упомянуты в стихах). Ниже я вставил ролик из Ютуба с игрой на чжэн.

От волнения и желания привлечь внимание Чжоу Юя, девушка иногда ошибается, щиплет не те струны. Ее зовут Сяо Цяо (младшая Цяо, а сестра ее – соответственно, старшая, т.е. Да Цяо). 

Перевод скородельный, без рифмы.
 

Ли Дуань: Слушая чжэн

Чжэн    звучит:
            золотые    зернистые    порожки,
Белая    рука
            над корпусом,    отделанным    яшмой.
Старается    привлечь   
            внимание     офицера    Чжоу:
Время     от времени
            щиплет     не ту    струну.

***

«Золотые зернистые порожки»: украшенные золотом, возможно с мелким зернистым узором. Буквально там сказано «золото – просо – порожек». «Корпус, отделанный яшмой»: корпуса струнных инструментов часто инкрустировали драгоценными камнями, особенно яшмой. «Внимание офицера Чжоу»: игра слов - Чжоу как имя и чжоу как "полное, совершенное". Можно перевести и «полное внимание офицера».

***

李端: 聽箏

鳴箏金粟柱    

素手玉房前    

欲得周郎顧    

時時誤拂絃    

Переводчики старинных – например, древнегреческих – текстов идут одним из двух путей. Либо переводить «под старину», с архаизмами, ибо это древность, отстоящая от нас далеко, и это расстояние надо подчеркнуть. Либо переводить «современно», потому что древний автор писал современным для него языком, его текст стилистически нейтрален, там нет архаизмов; незачем их использовать и в переводе. Этот спор не имеет решения: обе позиции по-своему убедительны.

Подобная же проблема – с китайскими стихами. Либо их надо переводить, показывая культурную дистанцию: архаично (ибо древность, отстоящая от нас) и конспективно (ибо оригинал конспективен, в отличие от «нашей поэзии»). Либо переводить, следуя привычной поэтике, потому что в оригинале нет ничего экстравагантного, там тоже привычная для автора нейтральная стилистика, а не заморская экзотика. Значит, и перевод должен передавать эту нормальность и привычность, звучать как «наши стихи».

Я думаю, решение этой дилеммы должно опираться на разницу между поэзией и прозой. На самом деле, вышеназванный спор актуален больше для прозы, чем для поэзии. Если понимать поэзию не по-бардовски, не как «рифмованную прозу», не как «содержание», переданное «стихотворной формой» (Мандельштам называл эту псевдо-поэзию «переводом готового смысла»), а прежде всего как чистую форму, в которой слова вступают в совершенно иные отношения, нежели в прозе, где они связаны многомерной паутиной связей, и где этот кристалл связей важнее простого «содержания» (иначе поэт писал бы прозой), – если понимать поэзию так, то перевод стихов – это воссоздание формы, а не рифмованный пересказ того, "про что стихи" или "что хотел сказать поэт". И неважно, привычная это форма или нет.

Поэтому сжатая форма «созвездия слов», загадочная конспективность, многовариантность понимания (а китайские стихи загадочны и многовариантны для китайского читателя не меньше, чем для иностранного; у них тоже большой разнобой понимания и непонимания), ритмическая адекватность (5 иероглифов – 5-акцентный стих, например) – это, думаю, единственный правильный путь. Отчасти, он уже стал мейнстримом: испанские, итальянские, английские, советские переводчики (особенно, последнего поколения) уже давно перестали переводить привычной поэтической техникой и эстетикой. Но они по-прежнему переводят осмысленным гладким текстом. Конспективный, загадочный стиль «созвездия слов» еще не стал мейнстримом.

Я, в общем, тоже не решаюсь перейти в него окончательно, хотя старательно очищаю свои переводы от привычек русской поэтики, отжимаю из них всю поэтическую и риторическую воду и стараюсь не строить длинных велеречивых фраз. Но, наверное, надо более решительно двигаться в сторону конспективности и схематичности. Тем более, что европейская поэзия уже сделала много шагов в эту сторону. Например, эти стихи у Лорки – более китайские, чем сами китайские; в них даже больше загадочности и конспективности:


СХЕМАТИЧЕСКИЙ НОКТЮРН

Укроп, змея, тростинка.
Запах, след, полутень.
Воздух, земля, одиночество.

(Лестница достигает луны.)

Ван Вэй
 

Северный    холм –
                    за водами    озера,    на север.
Средь пестрых    деревьев
                    светится    красная    калитка.
Вьются,    петляют
                    воды    южной    реки:
То блеснут,    то исчезнут
                    за синим    лесом    вдали.

Пэй Ди
 

В южных    горах,
                    у подножья    Северного    холма,
Поставить бы    хижину
                    у самого    озера    Йи.
И каждый    раз,
                    отправляясь    собирать    дрова,
В лодке    выплывать
                    из камыша    и дикого    риса.




_________________________ 

Я не стал приукрашивать перевод красотами русской поэтики, а перевел сухо и деловито, почти как подстрочник. Мне интереснее вслушаться в китайскую поэтику, а не использовать эти стихи как трамплин для перескока к привычному «мимолетному варенью». 

Тут довольно изощренная игра с мотивами. 

1. Название места «Северный холм» дает обоим поэтам идею сопоставления севера и юга: Северный холм и южная река у Ван Вэя; «В Южных горах (т.е. Наньшань), у подножья Северного холма» у Пэй Ди; а также, у Ван Вэя, «удвоение северности» - «Северный холм на север от озера». 

2. Оба поэта обильно используют водные образы: неподвижное озеро и движение реки у Ван Вэя; озеро Йи и движение по озеру в лодке – у Пэй Ди. 

3. Образ дома у подножья холма, почти на берегу озера: Ван Вэй заметил красную калитку среди деревьев; Пэй Ди представил себе, как он мог бы жить в таком месте. Иногда переводят от первого лица: «я построил дом». Но это маловероятно. Стихи написаны во время прогулок (так сформурирована тема цикла): Пэй Ди гостит у Ван Вэя и они вместе гуляют. Остановившись у холма, Пэй Ди мечтает, как тут можно было бы по-даосски отшельничать в простой хижине. Поэтому я использовал более нейтральные формы оптатива и инфинитива: «построить бы», «выплывать». Далее он говорит о собирании дров или хвороста: видимо, это нужно делать на другом берегу, поэтому приходится плыть в лодке через озеро. 

4. Но самое интересное тут – идея появления чего-то яркого и конкретного из чего-то густого, разнообразного, но неконкретного. Сначала – красная калитка (либо крашеный в красное забор, либо красные перила беседки) видна сквозь пеструю чащу деревьев (т.е. разных пород и видов). Потом – извивающаяся река то сверкает, то пропадает за синеющим вдали лесом. А у Пэй Ди – это лодка, выплывающая из чащи прибрежной растительности – камыша и дикого риса: тут тоже разнообразные растения, и тоже предмет (тут лодка, там калитка), выходящий из их чащобы. 

Символизм этот несложен: свет и тьма. Любая растительная чаща, деревья или прибрежные травы, – это неясность, непонимание, невежество, темнота. Выход оттуда – выход на свет: учеба («собирать дрова»), личный рост, просветление, приход к какому-то пониманию.

Ван Вэй
 

Днями   пью

                    из ручья   с золотым    песком.

Тысячу   лет,

                    наверное,   теперь   проживу.

Изумрудный   Феникс

                    парит     над узорчатым   Драконом.

Связку   перьев

                    Нефритовому   Царю   подношу.

Пэй Ди
 

В ручье   у беседки

                    вода   тиха,  не бежит.

Золото,   яшма:

                    кажется,   можно   подобрать.

Наступает   рассвет,

                    разноцветьем   свежим   полный.

Одиноко иду

                    утренней   воды   начерпать.

____________________________________________

Это была трудная для понимания пара, она заняла кучу времени, приходилось искать там-сям, что почитать. Я и сейчас не уверен, что все сделал правильно. Есть текстологические трудности: разночтения в иероглифах. И есть много символов и намеков, не все из них понятны. Про нефрит я уже писал; можно еще почитать здесь. Пить воду с золотом – даосский рецепт долголетия. Феникс и Дракон – символы бессмертия, а также долголетия. Нефритовый Император Юй-Ди – позднее, уже в нашу эру «сконструированное» даосами божество, верховный правитель (Юй-Ди – девятое из десяти его имен). Связка перьев (или «перьевой бунчук», как иногда переводят) – это символическое подношение к алтарю Нефритового Императора. Возможно, картинка, которую я подобрал в интернете, дает более-менее правильный образ: ручей у беседки, и тут же маленькое святилище Юй-Ди. Это не все; но это все, что я узнал с достоверностью.

Новый поэт в моей коллекции.

1.

Спасибо коллеге-блогописцу Базису, наткнулся на эти стихи Тракля и на историю Каспара Хаузера, которых не знал. У этой истории не так важна «фактология», сколько общественный резонанс и то, что в нее вдумывали думающие люди. И интересно, как много смысловых нитей тянется от нее в разные неожиданные стороны. Например, такой сюжет, как «дитя природы», полудикарь Зигфрид, попавший в цивилизацию, в замок Гунтера (из «Заката богов» Вагнера), и вскоре обманутый и убитый. Возможно, Вагнер имел в виду и эту историю, когда писал свою тетралогию... 
 

Георг Тракль. Песня о Каспаре Хаузере (1913)

Он и правда любил это солнце,
                что пурпурно спускалось с холма,
И лесные дорожки, и пение черных птиц,
                и радость зеленой листвы. 

Серьезной была его жизнь под сенью деревьев,
                и чистым был его лик.
И мягким огнем говорил его сердцу Бог:
                 «О человек...» 

Тихим в вечернем городе был его шаг;
                Темным – плач его уст:
«Хочу кавалеристом стать». 

Но шли за ним Куст и Зверь,
Дом и Сумрачный Сад
                 «белых людей»;
И рыскал по следу убийца. 

Весной и летом,
                и прекрасной осенью Праведника,
Он тихим шагом входил
                В покои Мечтателей темные.
А по ночам со своей звездой оставался один...

Он увидел снег,
                что падал на голые ветви,
Силуэт убийцы в сумеречных сенях;

И сникла Еще-Не-Рожденного 
                серебристая голова...

***
 

Georg Trakl. Kaspar Hauser Lied 

Er wahrlich liebte die Sonne, die purpurn den Hügel hinabstieg,
Die Wege des Walds, den singenden Schwarzvogel
Und die Freude des Grüns. 

Ernsthaft war sein Wohnen im Schatten des Baums
Und rein sein Antlitz.
Gott sprach eine sanfte Flamme zu seinem Herzen:
O Mensch! 

Stille fand sein Schritt die Stadt am Abend;
Die dunkle Klage seines Munds:
Ich will ein Reiter werden.

Ihm aber folgte Busch und Tier,
Haus und Dämmergarten weißer Menschen
Und sein Mörder suchte nach ihm. 

Frühling und Sommer und schön der Herbst
Des Gerechten, sein leiser Schritt
An den dunklen Zimmern Träumender hin.
Nachts blieb er mit seinem Stern allein; 

Sah, daß Schnee fiel in kahles Gezweig
Und im dämmernden Hausflur den Schatten des Mörders.  

Silbern sank des Ungebornen Haupt hin.

Георг Тракль. Лето (1914)

Вечер. Стихает жалоба
Кукушки в лесу.
Ниже склоняются злаки.
Краснеют маки.

Нависает черная буря 
Над дальним холмом.
Старинная песня сверчка
Умирает в поле.

Не шелохнется ничто
В листве каштана.
На лестнице винтовой
Платье твое зашуршало.

Тихо мерцает свеча
В комнате темной.
Бледно-серебристая
Гасит ее рука.

Еще 18 дистихов из старых постов. 

***
Муза пыталась Поэта       с кровати поднять на рассвете:
«Милый! Пора за сонет!»        Был беспробуден Поэт. 

***
Муза учила поэта       на лире играть вдохновенно
И ежедневно менять       рифмы, размер и носки. 

***
Муза поэта бранила,        сонеты писать заставляла.
Бедный поэт не стерпел –      музу сменил на козу. 

***
Злая обманет любовь –       утешит любезная муза.
Ножку забудь, о поэт!        Ручку с тетрадкой возьми. 

***
Муза Поэта кормила,        тарелку его наполняя:
Слева котлету клала,        вправо сдвигала всех мух. 

***
Думай, поэт, о деньгах,        а жене предоставь гекзаметры!
Будет в искусстве успех,        будет и дома любовь. 

***
Арфа поэта звенит –       девица глуха, как тетеря;
Денег послышится звон –       в точности знает, где он. 

***
Бизнес в тени отдыхал,        а музы парнасские щедро
Бисер метали пред ним,        деспотом строгим своим. 

***
Знай свое место, поэт,        переводчика скромный спичрайтер!
Как мне писать за тебя,        знаю я лучше тебя! 

***

Немочь, богиня, воспой моего честноправного дяди,
Муходавильного прежде, невшуткунедужного ныне... 

***
Немочь, богиня, воспой       Перевода, Кощеева сына:
Девой Премудрой старик       не овладеет никак. 

***
Страстью к прекрасному был       изуродован юноша нежный.
Ножки парнасских богинь       бьют таких в нос каблучком. 

***
Ехал на танке Сайгё.        Тяжелой страдая одышкой,
В лунном сияньи лоснясь,        жирный бежал за ним Фет. 

***
Едут кремнистым путем       Сайгё и Басё в своем танке.
Нож в лунном свете блеснул:        ждет их под дубом Толстой. 

***
Пушкин жену приучал       свой пламень делить поневоле;
Та, недослышав, пошла       пламень на воле делить. 

***
Вышел на улицу пес       и лапу задрал под забором.
Басни мораль такова:        Чаще пиши, о поэт!

***
Любовь прошла – явилась муза:
Писать легко, читать – обуза. 

***
Поэт дремал под сенью пуза.
«Пора валить», – решила Муза. 

***
Перевод подобен флюсу:
Больше минусов, чем плюсов.